Ага, сардонически усмехнулся про себя Ит. Так я и поверил. Нет, книжечку я, конечно, верну – описала её хозяйка правильно, и даже несколько телефонных номеров назвала – но поостерегусь… на всякий случай.
…Он никому не верил. Уже много лет – никому не верил. Так уж сложилось…
Договорились о встрече, и через сорок минут он стоял возле отделения милиции на Владимирской – это оказалось лучшим способом снять с себя подозрения, не будет же вор назначать встречу там, где людей в форме с избытком?
Она пришла не одна, с мужем – Ит залюбовался, в Москве таких красивых пар почти не встречается. Мужу за пятьдесят, благородная седина, светлый заграничный плащ, тросточка; сама владелица книжечки – хорошо за сорок, но выглядит, как фарфоровая статуэтка, тончайшее лицо, лёгкая походка, идеально прямая спина… Вновь обретённой книжечке они обрадовались оба, как дети солнышку – господи, ну надо же, и не думали, что честные люди в мире встречаются… конференция, Хельсинки… сумку порезали на вокзале, и кошелёк, и книжечка… кошелёк – бог бы с ним, но книжечка… подарок коллег, всем коллективом, из профессуры кто-то ездил, Франция, привёз…
Ит слушал их, не перебивая, он рассеянно кивал и улыбался – да что вы, не за что, любой бы на моём месте, о чём речь.
– Даже не знаем, как вас отблагодарить, – женщина смотрела на него сияющими серыми глазами. – Вы нас так выручили.
Если бы вы мне подарили пятьдесят рублей, вы бы меня очень выручили, вяло подумал он, а вслух сказал:
– Ну что вы, не стоит. Конечно, будь среди вас онколог… – Он усмехнулся. – Я, собственно, приехал из-за жены, на консультацию. Но несколько не рассчитал, поэтому консультации не получилось.
– Онколог? – недоумённо произнёс мужчина. – Таких совпадений не бывает. Мы же оба… Машенька же только что сказала, что книжку украли, когда она возвращалась с конференции. По онкологии. Из Хельсинки.
Ит оторопело уставился на них.
– Быть того не может, – произнёс он с кривой усмешкой. – Это несколько… неожиданно.
– Пойдёмте, присядем где-нибудь, – предложила женщина. – Что с вашей женой?
– Саркома Юинга.
– Возраст – больше тридцати? Редкий случай. Вы привезли анализы?
– У меня абсолютная память, нет нужды возить.
– Ну-ну… пойдёмте, пойдёмте. Машенька, ты помнишь то кафе, где праздновали день рождения Володи? Там вполне можно выпить чаю и поговорить.
Через час он сидел, так и не притронувшись к остывшему чаю, и кивал в такт их словам. Мир рушился – в который уж раз.
– …Судя по тому, что вы назвали, тот врач вас просто пожалел. Мы все иной раз скрываем. Да, не хотим травмировать ни больного, ни родственников. Два-три месяца, если удастся достать препараты, месяца полтора, ну, два, если без них. Наберитесь терпения и мужества, очень вам сочувствуем, но ничего уже не поделаешь. Очень жаль, что нет снимков, но поверьте, если бы был хоть малейший шанс, вам бы никто не отказал в операции, а если отказали, то есть тому причины… Сочувствуем вам, очень сочувствуем, вы ведь хороший человек, это по глазам видно, и всегда ужасно печально, что такие беды происходят с такими хорошими и честными людьми…
«Сволочь, сволочь, сволочь, сволочь. – Мысли метались, как мыши в мышеловке. – Трусливая сволочь, предатель! Рыжий меня спасал и спас, а я теперь… Бертик мой, девочка моя любимая, как же это… урод, мудак… куда бежать, что делать? Что мне делать?! Нет, не смогу сидеть и смотреть, как она умирает, и ничего не мочь. А потом что – ещё одна могила, и моя голова, которая уже сейчас не выдерживает и готова сдаться? И тогда всё будет совсем плохо, потому что мы с Рыжим повиснем на Ри, больше ведь не на ком, и в результате мы сдохнем тут все, как кому-то и хотелось, и… боже мой, боже, вразуми, дай знак – о помощи я не просил никогда, но мне, вот хотя бы мне, пожалуйста, – дай знак, что я… не напрасно… Господи, да я скорее сам сдохну, чем это всё так оставлю, я зубами землю грызть буду, я положу эту чертову Официальную полным составом, лишь бы не появилась в моей жизни ещё одна яма и ещё один камень, возле которого надо сажать цветы!»
– Спасибо вам большое. – Он снова кивнул.
– Да не за что…
– Нет, в самом деле, спасибо. Такая ложь… я сталкивался с ней раньше, и по своему опыту могу сказать, что она далеко не всегда во спасение.
Они сидели за столиком напротив него и напряжённо улыбались – просто из вежливости.
– Вы мне сейчас очень помогли. Я не рассчитывал на подобное. Собственно, я сюда приехал только за тем, чтобы услышать правду… что ж, я её услышал, и даже более подробно, чем было возможно…
Ему было противно врать – ведь решение это, напроситься на консультацию, на самом деле возникло у него спонтанно, сегодня утром, и приехал он вовсе не из-за Берты, а из-за годовщины Джессики, и…
«Убейте меня кто-нибудь», – подумалось ему.
Невыносимо…
– Как говорится, что бог ни делает, всё к лучшему. – Ему удалось улыбнуться, и они тут же заулыбались в ответ – сочувственными понимающими улыбками. – Мне пора. Я пойду, с вашего позволения.
– Вы снимаете комнату? – спросил мужчина.
– Нет. Я у друга остановился, он на Пушкинской живёт. Тут совсем рядом. Вечером уезжаю.
– Это вам спасибо за книжечку. – Женщина покачала головой. – Знаете… вы, конечно, можете не верить в это всё, но… в моей практике были случаи спонтанных ремиссий. Чудеса случаются, пусть и очень редко. И врачи тоже ошибаются. Всё может быть. Не надо терять надежду.
– Я постараюсь. – Он снова улыбнулся. – Всего вам хорошего.
– И вам…
* * *
Дома он застал Ри, ожесточённо запихивающего в рюкзак какие-то вещи, и Брида с Тринадцатым, которые с унылым видом сидели на краешке дивана. Увидев Ита, Брид сначала глянул на него, а потом, потупившись, опустил глаза.
– Что случилось? – насторожился Ит.
– Скрипач звонил, – тихо сказал Брид. – Ит, мне очень жаль… Фишка умерла. Утром сегодня. Сказал, что похоронил её на Ленинских горах. Берта плачет…
Ит сел на корточки, привалившись плечом к стене, запустил руки в волосы и замер.
Ты просил знака, не так ли?
Час назад ты просил знака.
И ты его получил.
Потому что во всей операции, которую ты сейчас планировал, существовал один-единственный изъян – старенькая чёрно-белая слепая кошка, которую не с кем было бы оставить.
Он всхлипнул. Дёрнул головой. С трудом встал, выпрямился.
– Все там будем, – произнёс он беззвучно. – Чушь, но я буду верить, что она теперь на Радуге. С Джеем. Правда, Ри?
– Правда, – отозвался тот. – Они все на Радуге и ждут нас. Но дождутся только в том случае, если мы… умрём честно. Я это понял, когда умер Джей. Он жил честно, и Фишка тоже жила честно. Это не так просто, Ит. Согласен?
