– Договорились, – Ри кивнул, встал. Следом за ним поднялись остальные. – Ладно, Павел, всего хорошего. Нам нужно ещё в магазин успеть, за тёплыми вещами. Иначе мы рискуем, чего доброго, замёрзнуть не как сегодня, а основательно.
– Хорошая мысль, – Павел усмехнулся. – Зима ещё впереди. Сейчас-то пока нормально, потому что конец ноября, а вот в декабре-январе будет уже действительно холодно. Так что насчёт одежды я с вами солидарен. Как машина?
– О, машина просто отлично, – заверил Скрипач. – Мы с ней немного повозимся, и её с лихвой хватит на год, а то и больше.
Ри выразительно глянул на него.
– Ты собираешься тут задерживаться год? – ядовито спросил он.
– Я нет. Но машина выдержит, так что всё в порядке.
– То есть вы теперь с колёсами, – Павел задумался. – Гм… слушайте, сделайте одолжение в таком случае. Завтра, после того, как снимете характеристики с точки, смотайтесь кто-нибудь туда же, где вы сами высадились. Заберите ещё одну группу.
– Такие же зэки, как мы? – невзначай поинтересовался Ит.
– Да нет, обычная группа. У них другая задача, они социологи. Встретите, забросите ко мне.
…Когда ехали домой, Скрипач со смехом объяснял то, что успел понять, находясь в кабинете.
– Вот жучила, а! – восхищался он. – Ну какой жучила! Заметили? Он ведь это должен делать сам. И встречать, и обеспечивать. Видать, подворовывает деньги у своих же групп, да ещё и…
– Тащиться за город на ночь глядя ему тоже не хочется, – покивал Ит. – А теперь давайте серьёзно. Ри?
– Не в этот раз, – покачал головой тот. – Я не думаю, что это сейчас возможно…
– Ты не рискнёшь. Может, кто-то из нас? Рыжий?
Это Ит предложил – попробовать уговорить капитана яхты (а они уже не сомневались, что яхта придёт та же самая) передать информацию в сеть Ойтмана. Хотя бы – весточку для Берты, что они живы, здоровы и что у них всё хорошо.
– Нет, – твёрдо ответил Скрипач. – Слишком мало времени прошло, поэтому опасно. Давай выждем. Родной, вижу – волнуешься, но пока что нельзя. Я и сам волнуюсь не меньше. Придётся нам потерпеть.
– Ладно, – Ит сдался. – Просто у меня душа не на месте от того, что она там одна с ума сходит.
– Ничего, с ней мелкие, – успокоил Ри. – Они о ней позаботятся.
– Тебе бы всё шутить…
– Да не шучу я ни разу. Ребята, нам пока что грех жаловаться, – наставительно сказал Ри. Скрипач согласно кивнул. – Пока что мы кое-как устроились и начинаем разбираться. Не такое выдерживали, значит, выдержим и это тоже. А потом, глядишь, и со всем остальным разберёмся. В том числе и с воссозданием. И с деньгами.
Скрипач тяжело вздохнул, отвернулся. Жаловаться – грех? Да, наверное. Наверное, есть сотни миллиардов разумных, которым гораздо хуже. Есть матери, лишившиеся детей, есть дети, от рождения не знавшие родителей, есть потери, войны, болезни, голод, есть масса других вещей, куда как более страшных… но своё горе, оно всегда своё. Да и разумные, они все разные. У одного ребёнок умрет, а он будет через месяц песни петь, да ещё и нового сделает, а у другого умрёт кошка или собака, и он, другой этот, с ума сойдёт. Или почти сойдёт. Год будет мучиться, ночами не спать, переживать, казниться. Жаловаться, вне всякого сомнения, грех. Но… кого ты обманываешь сейчас, Ри? Себя?..
07
Трое
Сод
Футари и Комманна
С Балашихой получилось плохо.
Во-первых, точка, обозначенная как «площадка в парке», находилась действительно в парке… на озере, искусственном, рядом с поместьем. Озеро оказалось, правда, обмелевшим и заросшим (это они поняли, когда увидели вмерзшие в лёд бурые стебли камыша), но, как выяснилось позже, с родниками на дне, которые замерзать и не думали. Во-вторых, Ри умудрился провалиться под лёд. Хорошо ещё, что глубина оказалась совсем небольшой, где-то ему по грудь, но работали они в результате вдвоем, а Ри в это время сидел в машине, продираемый мелкой омерзительной дрожью, и безуспешно пытался согреться и как-то высушить насквозь мокрые вещи. К вечеру у него поднялась температура. Скрипач смотался в ближайшую аптеку, притащил каких-то местных порошков, но всем стало ясно – в ближайшие дни Ри обречён сидеть дома, а мотаться по точкам предстоит Скрипачу и Иту.
– Много жрёшь, гений, – упрекал Скрипач. – Вот тебя лёд и не выдержал.
– Р-р-р-Рыжий, не издевайся. Я вешу меньше, чем в молодости, килограмм семьдесят, не больше…
– Семьдесят пять, а то и все восемьдесят, – мрачно уточнил Скрипач.
– Ну не всем же по сорок пять весить, как вы! И вообще, – Ри задумался. – У меня было чёткое ощущение, что лёд – прочный. Вот не поверишь…
– Не поверю, – подтвердил Скрипач.
– Ну и дурак! Говорю тебе, что-то не то, хочешь – верь, хочешь – нет! Весь кусок, на котором я стоял, пошёл вниз вместе со мной, я даже крикнуть не успел…
– Ри, я тебя разочарую. Под тобой просто провалился лёд, так бывает, – твёрдо сказал Скрипач. – И ещё очень хорошо, что там оказалось мелко.
Ри безнадёжно махнул рукой.
– Если просто провалился лёд… – начал он, но потом сморщился и тяжко вздохнул. – Сделай мне чаю, что ли, а?
– Знобит?
– Да вроде этот порошок помогает, но всё равно, чего-то я не особо как-то, – признался Ри. – Пожалуй, что и знобит.
– Ладно, – сжалился Скрипач. – Тебе бы сейчас чего-то выпить этакого… но наш голос совести приедет, и будет ор. Поэтому действительно не надо, мы чаем обойдёмся. Могу в магазин смотаться, варенья купить. Ага?
Ит поехал встречать социологов и обратно пока что не собирался. Позвонил, сказал, что задерживается. Якобы там какие-то дела, но без уточнений. Скрипач по голосу понял, что Ит, скорее всего, приедет с новостями, но торопить события не стал.
Сидели они с Ри сейчас на кухне. Рыжий для тепла зажёг сразу две конфорки, и от этих мини-костерков с синими язычками пламени в кухне быстро потеплело. Ри, до этого кутавшийся в свитер, почувствовал, что стало, пожалуй, даже жарко. Стянул свитер и принялся прихлёбывать чай, который Скрипач заварил на удивление вкусно.
Скрипач сейчас колдовал у плиты, и Ри в который раз подумал, что иметь в друзьях гермо, пожалуй, не так уж и плохо. Вернее, очень хорошо. Потому что Скрипач, например, отменно готовит. Практически из ничего он создаёт еду, по вкусу ничуть не хуже ресторанной, да и сочетания продуктов придумывает порой настолько неожиданные, что диву даёшься – а что, разве так можно? Ри, например, никогда не приходило в голову, что курица может сочетаться с… корицей. У Скрипача курица и корица сочетались за милую душу, равно как груши сочетались с мясом, а смородина – с чесноком.
