Вот они, роскошные наряды, платья, которые ей
нравились всегда: по-старомодному простые и свободные, украшенные золотом и
серебром.
Она подошла к ярко освещенному окну и
приложила к нему руку. Прочитала написанную по-английски вывеску:
САМЫЕ ЛУЧШИЕ БАЛЬНЫЕ ПЛАТЬЯ.
Да, именно такие ей и нужны. У нее в сумочке
прорва денег. И еще ей нужны самые лучшие туфли – открытые, на высоких
каблуках.
Клеопатра подошла к двери и постучала. К ней
вышла высокая женщина с серебристыми волосами.
– Мы собираемся закрываться, дорогая. Извините.
Если вы придете…
– Пожалуйста, вон то платье! –
Клеопатра открыла сумочку и вытащила пачку купюр. Несколько бумажек выпало из
пачки на землю.
– Милая моя, в такой поздний час не
следует показывать, как много у вас денег, – сказала женщина. Она наклонилась
и подобрала оброненные купюры. – Зайдите. Вы совсем одна?
Как тут здорово! Клеопатра потрогала дорогую
обивку маленького золоченого креслица. Внутри было гораздо больше статуй, чем в
витрине: одни были одеты в платья из блестящего шелка, другие закутаны в
дорогие меха. Особенно ей понравилось длинное боа из белого меха.
– Я хочу вот это, – сказала она.
– Конечно, милая моя, конечно, –
кивнула хозяйка. Клеопатра ослепительно улыбнулась сбитой с толку женщине.
– Скажите, в этом можно… в этом можно пойти
на бал? – спросила она.
– О, это будет просто превосходно! Я
заверну его для вас.
– Да, но еще мне нужно платье и туфли, а
также жемчуг и рубины, если они у вас есть. Видите ли, я потеряла все свои
украшения.
– Мы что-нибудь придумаем.
Присаживайтесь. Итак, посмотрим ваш размер. Интересно, что вам больше к лицу?
Похоже, его версия сработала. Совершенно
дурацкая история: Генри вламывается в музей и крадет мумию, чтобы расплатиться
с долгами. Но вот что странно – и он должен помнить об этом истина гораздо
более абсурдна! Никто не поверит в то, что случилось на самом деле.
Добравшись до номера, он позвонил своему
старому приятелю Питфилду.
– Скажите, что звонит Эллиот Саварелл. Я
подожду у телефона… А, Джеральд! Прости, что оторвал тебя от ужина. Похоже, у
меня небольшие неприятности с властями. Думаю, в этом деле замешан Генри
Стратфорд. Да… Да, сегодня вечером, если сможешь. Я в «Шеферде», разумеется.
Да, замечательно, Джеральд. Я знал, что могу рассчитывать на тебя… Через
двадцать минут в баре…
Положив трубку, Эллиот увидел входящего в
номер Алекса.
– Отец, слава богу, ты вернулся. Они
отобрали у нас паспорта! Джулия в ярости. У нее только что был Майлз с
очередной дикой историей. Около кафе «Интернасьональ» убит англичанин, а на
пирамиде нашли еще одного мертвого беднягу – американца.
– Алекс, упакуй свой чемодан, –
сказал Эллиот. – Я уже слышал эту историю. Сюда едет Джеральд Питфилд.
Обещаю, что паспорта нам вернут еще до утра. И вы с Джулией тут же сядете в
поезд.
– Скажи ей об этом сам, отец.
– Скажу. Но сначала мне нужно повидаться
с Питфилдом. Дай мне руку и помоги дойти до лифта.
– Но кто же совершил…
– Сын, мне не хотелось бы говорить об
этом ни тебе, ни тем более Джулии. Но похоже, что в этом замешан Генри.
Как тут тихо! Из освещенных окон нижнего этажа
доносятся звуки легкой музыки. Она забралась сюда по лестнице одна, чтобы
посмотреть на звезды, чтобы не слышать стука непрошеных гостей и назойливых
телефонных звонков.
Самир тоже был здесь. Он стоял у края крыши,
устремив взгляд поверх минаретов, высотных зданий и миллионов низеньких крыш
одноэтажных домиков Каира. Он смотрел в небо и, похоже, молился.
Джулия подошла, и он обнял ее.
– Самир, где он?
– Он даст нам знать, Джулия. Он сдержит
свое обещание.
Клеопатра выбрала потрясающее платье из
бледно-зеленого «атласа» с рядами жемчужных «пуговиц», оборками и
«брюссельскими кружевами». Свободно лежавший на плечах белый мех очень украшал
платье. Знает ли дама?… Вообще-то, она должна знать.
– Ваши волосы – они такие чудесные.
Конечно, грешно закалывать их, но, дорогая моя, это просто необходимо, знаете
ли… Завтра, наверное, я смогу познакомить вас с отличным парикмахером.
Разумеется, она была права. Все женщины
закалывали волосы на затылке, убирали их с шеи – точно такую же прическу и она носила
когда-то; правда, пучки на затылке имели сейчас несколько иную форму: они были
похожи на сердечко с забавными завитками. Да, ей нравится идея насчет
парикмахера.
– Отлично! Я сделаю прическу для бала!
Великолепно! Бальное платье она купила просто
замечательное – сейчас оно было аккуратно свернуто и упаковано в плотную
блестящую бумагу. Как и все остальное: прелестные кружевные панталоны, пышные
нижние юбки и бесчисленные платья, туфли, шляпки и самые разнообразные
безделушки – всего и не упомнить. Кружевные носовые платочки, шарфики и белый
зонтик, укрывающий от солнца! Какие приятные пустячки! Зашла сюда, словно
наведалась в огромный платяной шкаф! Как прекрасны эти «новые времена» – можно
купить все, что угодно.
Хозяйка уже заканчивала подсчитывать суммы,
как она называла деньги. Она отсчитала целую пачку бумажек. И теперь выдвинула
ящик большой бронзовой машины – «кассы», а там было еще больше денег, гораздо
больше, чем имелось в распоряжении Клеопатры.
– Должна сказать, вам потрясающе идет
этот цвет, – сказала женщина. – Ваши голубые глаза стали зелеными.
Клеопатра рассмеялась.
Прорва денег.
Она встала со стула и осторожно приблизилась к
женщине. Высокие каблуки легко постукивали по мраморной плитке пола.
Не успела бедняжка поднять глаза, как Клеопатра
схватила ее за горло. Напрягла мышцы, надавила большим пальцем на хрупкую
косточку посередине шеи. Женщина испугалась и как-то странно икнула Клеопатра
подняла правую руку и аккуратно, но с силой повернула голову женщины влево.
Позвоночник хрустнул. Мертва.
Теперь ни к чему забивать себе голову,
раздумывая о той бездне, которая разделяла ее и это жалкое существо, лежавшее
на полу за маленькой конторкой и глядевшее пустыми глазами в позолоченный
потолок. Похоже, все эти существа созданы для того, чтобы их убивали при первом
желании. А что они могли сделать с ней?
