– Ничего, у вас впереди еще очень много
времени, – с вежливой улыбкой проговорил Эллиот. Ему здорово полегчало.
Они победили. Дети могут уехать. – Сейчас вы должны вернуться в отель.
Пусть все вас увидят.
– Глупости! А сегодняшний поход в оперу
вообще кажется мне верхом идиотизма.
– Верхом целесообразности, –
поправил Эллиот, первым забираясь на заднее сиденье автомобиля. – Прошу
вас, – сказал он.
Рамзес был рассержен и огорчен.
– Сир, но что мы можем сделать, пока не
получим какое-нибудь свидетельство о месте ее нахождения? – спросил
Самир. – Вот так, наобум, нам ее не найти.
На этот раз движущаяся маленькая комната не
испугала Клеопатру. Она уже знала, что это такое, знала, что эта комната служит
людям «нового времени» точно так же, как железная дорога, и автомобили, и все
эти странные механизмы, которые раньше казались ей воплощением ужаса, орудиями,
способными причинять страдания и нести смерть.
Кабины лифта вовсе не были пыточными камерами,
в которые запихивали людей, чтобы возить их вверх-вниз. А огромные локомотивы
созданы вовсе не для того, чтобы давить наступающие армии противника. Странно,
что сначала она истолковывала все увиденное в самом мрачном свете.
А теперь Алекс объяснял ей назначение всех
чудес «нового времени» – правда, он способен был болтать часами. Ей не нужно
было наводить его на интересующие ее темы, не нужно было задавать какие-то
особые вопросы – ему нравилось рассказывать ей о мумии Рамзеса Проклятого, о
современной женщине Джулии Стратфорд, о том, как Британия управляет своей
великой империей, и так далее, и так далее. Было очевидно, что Джулия Стратфорд
ему очень нравилась, что Рамсей «украл» ее у него и что теперь – опять – «это
не имеет никакого значения». Вообще. Поскольку то, что он принимал за любовь,
было на самом деле не любовью, а ее бледным подобием. Ей правда интересно
узнать о его семье? Нет, поговорим об истории, о Каире, о Египте, обо всем
мире…
Оказалось очень трудным делом удержать его от
звонка отцу. Он чувствовал себя виноватым. Так что Клеопатре пришлось долго
уговаривать его. Переодеваться ему было не нужно: рубашка и пиджак выглядели
так же свежо и элегантно, как прошлой ночью.
И теперь они шли сквозь толпу по вестибюлю
отеля покататься на «роллс-ройсе», посмотреть на гробницы мамлюков и на ту
«историю», которая ее очень интересовала. Картина мира становилась все полнее и
ярче.
Правда, юный лорд несколько раз заметил, как
его подруга изменилась с прошлой ночи – тогда она была так легкомысленна, так
игрива. И это ее немного пугало. Значит, она на самом деле произвела на него
сильное впечатление.
– И тебе не нравятся эти перемены? –
спросила Клеопатра, когда они подходили к центральному выходу.
Алекс замолчал и остановился. Он словно увидел
ее впервые. Так просто улыбаться ему – он заслуживал этой нежной улыбки.
– Ты самое милое, самое удивительное
создание на свете, – сказал он. – Если бы я мог выразить словами, как
ты мне нравишься. Ты…
Они стояли в вестибюле среди густой толпы, но
видели только друг друга.
– Как видение? – подсказала
Клеопатра. – Как гостья из другой жизни?
– Нет, для этого ты слишком… слишком
земная. – Он ласково засмеялся. – Полная жизни и горячая.
Они вдвоем прошли через веранду. Как Алекс и
говорил, его машина стояла возле подъезда. Длинный черный седан, как он его
называл, с удобными мягкими сиденьями.
– Подожди, я только оставлю отцу записку,
что вечером мы увидимся.
– Я сам могу это сделать, милорд, –
сказал швейцар, открывший им дверь.
– О, буду очень вам признателен, –
любезно сказал Алекс. С теми, кто стоял ниже его по общественному положению, он
был так же безукоризненно вежлив. Вручив швейцару чаевые, он посмотрел ему
прямо в глаза – Будьте добры, передайте отцу, что мы увидимся с ним сегодня
вечером в опере.
Клеопатру восхищало, как изящно он управлялся
с любым пустяком, с любой мелочью. Она взяла его под руку, и они стали
спускаться по лестнице.
– Расскажи мне, – попросила
Клеопатра, когда Алекс усадил ее на переднее сиденье, – расскажи мне об
этой Джулии Стратфорд. Что же такое современная женщина?
Когда автомобиль подъезжал к стоянке возле
отеля, Рамзес все еще продолжал спорить.
– Мы поступим так, как принято в
обществе, – сказал Эллиот. – Чтобы отыскать потерявшуюся царицу, у
вас впереди целая вечность.
– Просто поразительно! – воскликнул
Рамзес. Он так резко распахнул дверцу, что та чуть не сорвалась с
петель. – Ее кузена обвиняют в страшных преступлениях, а она будет
танцевать на балу, как будто ничего не случилось?
– По английским законам, мой друг,
человек считается невиновным, пока его вина не доказана, – пояснил Эллиот,
опираясь на поданную Рамзесом руку. – Официально Генри еще не обвинен, мы
как бы ничего не знаем о его розыске, так что в своей частной жизни мы должны
выполнять обязанности лояльных граждан королевства.
– Да, вам определенно следовало бы стать
царским советником, – сказал Рамзес.
– О боже, посмотрите-ка!
– Что случилось?
– Мой сын только что отъехал с женщиной.
В такое-то время!
– Ну что ж, наверное, он ведет себя так,
как принято в обществе, – направляясь к лестнице, язвительно проговорил
Рамзес.
– Лорд Рутерфорд, простите, ваш сын
просил передать вам, что встретится с вами вечером в опере.
– Благодарю вас, – с усмешкой сказал
Эллиот.
Войдя в гостиную своего номера, Эллиот понял,
что страшно хочет спать. Можно было бы чего-нибудь выпить, но прошлый хмель до
сих пор еще не выветрился. А хотелось, чтобы голова была ясная.
Рамзес помог ему дойти до кресла.
Только тут Эллиот сообразил, что они остались
одни. Самир ушел в свой номер, Уолтера поблизости не было.
Эллиот уселся, стараясь держать спину прямо.
– И что теперь вы будете делать,
милорд? – спросил Рамзес. Он стоял посереди комнаты и смотрел на Эллиота
испытующим взглядом– После своего драгоценного оперного бала как ни в чем не
бывало поедете домой, в Англию?
– Ваша тайна сохранена. Ей и раньше ничто
не угрожало. Никто не поверит, если я расскажу, что видел. Мне бы очень
хотелось забыть все, хотя вряд ли это получится.
