– Нам нужно побеседовать с графом, а мы
нигде не можем найти его. – Он посмотрел на Алекса.
– Я понятия не имею, где отец, – беспомощно
сказал тот.
– А Генри Стратфорд? Как бы нам увидеться
с ним?
Два египтянина быстро шли по узким улицам
старого Каира. У них на плечах лежал, свернутый в рулон ковер, который в
полуденную жару было невыносимо тяжело тащить.
Но тело, которое они несли, стоило и времени,
и пролитого ими пота. В зимние месяцы в Египет хлынут потоки туристов. К этому
времени будет готова красивая качественная мумия.
Наконец они добрались до дома Заки, или
«фабрики», как они называли его между собой. Вошли через ворота во двор и
поспешили отнести свой трофей в первую из тускло освещенных комнат дома. Они не
обращали внимания ни на прислоненные к каменным стенам готовые мумии, ни на
множество черных, обтянутых блестящей кожей тел, лежащих на столах.
Только вонь химикатов раздражала их. Поэтому
они ждали Заки с нетерпением.
– Неплохой экземпляр, – сказал один
из них рабочему, который помешивал битум в огромном котле, стоящем в середине
комнаты. Под котлом горели угли, поддерживая кипение. Отвратительная вонь
распространялась именно из этого котла.
– Кости крепкие? – спросил рабочий.
– Да, отличные английские кости.
Маскировка оказалась превосходной. По Каиру
бродили тысячи таких же бедуинов. Его вообще не замечали бы, если б не темные
очки, которые вызывали у прохожих изумление.
Войдя на задний двор отеля «Шеферд», он
спрятал очки в карман полосатого балахона. Темнокожие египетские мальчишки,
мывшие автомобиль, даже не взглянули на него, когда он прошел мимо.
Двигаясь вдоль стены, под фруктовыми
деревьями, он добрался до маленькой двери без таблички. За ней находилась
узкая, не застеленная ковром лесенка. В нише стояли швабры, веники, лежали
тряпки.
Он взял веник и стал медленно подниматься по
лесенке. Интересно, что скажет Джулия, когда увидит, чем он занимается.
Клеопатра сидела на краю кровати и ела с
подноса, который Эллиот поставил перед ней на маленький плетеный столик,
принесенный со двора. Теперь на ней была тоненькая сорочка – единственное
белье, которое нашлось в шкафу Маленки. Эллиот помог ей одеться.
Маленка приготовила еду: фрукты, хлеб, сыр и
вино, но наотрез отказалась войти в комнату.
У царицы был волчий аппетит, она ела как
дикарь. Вино пила как воду – бутылку за бутылкой. И хотя она все время
оставалась на солнце, оно больше не оказывало на нее целительного воздействия –
это было очевидно.
Трясущаяся от страха Маленка сидела в
гостиной. Эллиот не знал, сколько времени сможет держать ее под контролем.
А пока он вышел из спальни и направился к ней.
Сгорбившись, стиснув руки, Маленка притулилась у дальней стены гостиной.
– Не бойся, дорогая, – сказал
Эллиот.
– Бедный англичанин, – прошептала
она.
– Понимаю, милая, понимаю.
Правда, на самом деле он уже ничего не
понимал. Он сел в кресло и вытащил еще несколько банкнотов. Махнул рукой, чтобы
Маленка подошла. Но она продолжала мрачно смотреть на него, потом вздрогнула и
отвернулась к стене.
– Бедный мой англичанин, – сказала
она, – сейчас его варят в котле.
Может, он ослышался?
– В каком котле? О чем ты?
– Они делают из моего англичанина
великого фараона. Из моего красавца англичанина. Они положили его в битум, они
делают из него мумию на продажу туристам.
Эллиот был потрясен и не нашелся что ответить.
Отвел взгляд. У него не было слов.
– Мой красавчик англичанин, они замотают
его полотном, они сделают из него царя.
Эллиоту хотелось сказать: «Прекрати!» Он
больше не мог это слышать. Но он продолжал молчать, пока не услышал, как
включился граммофон: из комнаты наверху донесся голос диктора, говорящего
по-английски. Значит, она нашла эти пластинки. Эллиот знал, что они
заинтересуют ее, что она будет их слушать, и тогда он сможет отдохнуть.
Вдруг раздался грохот. Зеркало. Она разбила
его.
Эллиот встал и поспешил наверх. Клеопатра
стояла покачиваясь. На ковре, на полу и на туалетном столике валялись осколки
зеркала. Монотонно бубнил граммофон.
– Царица, – произнес Эллиот на
латыни. – Прекрасная царица Клеопатра.
– Лорд Рутерфорд! – в ужасе
вскричала она. – Что со мной случилось? Где я? – Она быстро
залопотала на каком-то странном языке, потом речь ее превратилась в истерические
всхлипывания, и наконец она громко, надрывно зарыдала.
Заки следил за процессом. Он наблюдал, как они
запихивали голое тело англичанина в густую вязкую жидкость. Иногда он
бальзамировал эти трупы, в точности воспроизводя древний процесс мумифицирования.
Но теперь это уже не так важно. Англичане не интересовались внутренностями
мумий и во время своих увеселений в Лондоне не снимали с них пелены. Так что
теперь требовалось всего лишь как следует выварить труп в битуме, а уже потом
замотать его бинтами.
Он подошел к котлу и стал рассматривать лицо
англичанина, плавающее на поверхности. Кости хороши, ничего не скажешь. Именно
это нравится туристам разглядывать черты лица под пеленами. А данный экземпляр
очень даже симпатичный.
В дверь осторожно постучали.
– Никого не хочу видеть, – сказала
Джулия. Она сидела на диванчике в гостиной своего номера, рядом с Самиром,
который обнимал ее за плечи. Джулия плакала.
Она не понимала, что произошло. Никаких
сомнений в том, что Рамзес был в музее, что он был тяжело ранен и что он
сбежал. Но в то, что он убил уборщицу, она не могла поверить.
– Кражу мумии еще можно понять, –
говорила она Самиру несколько минут назад. – Он знал эту женщину, он знал,
кто она такая. Ему было невыносимо видеть ее тело оскверненным – и он решил
перенести его.
– Нет, эта версия не проходит, –
возразил Самир. – Ведь его арестовали. Он не мог украсть мумию. Кто же
тогда ее унес?
Он замолчал – к двери подошла Рита.
Джулия обернулась и увидела высокого араба в
просторном, развевающемся на сквозняке балахоне. Она уже хотела отвернуться,
как вдруг араб взглянул на нее ярко-голубыми глазами.
Это был Рамзес. Он прошел мимо Риты и запер за
собой дверь. Джулия бросилась в его объятия.
