На обзорном экране стала постепенно, по мере поступления данных сенсоров, обрабатывания потока каналов с дружественных кораблей, проясняться общая картинка. И она меня не радовала. На орбите планеты находилось никак не тринадцать материнских кораблей, а целых двадцать три, на десяток больше. Двадцать три — это очень много, каждый из них обладает свитой не менее чем из пятидесяти кораблей, классом больше всего походящих на легкие крейсера, это тысяча сто кораблей как минимум, не считая самих маток. Даже если эти громады и не сунутся, это драка почти один на один. И шансов у нас в ней поменьше, чем у противника. Будем надеяться, что козыри в рукаве у того, кто весь этот хаос организовал, все же есть.
На подступах к планете образовалась всеобщая свалка, искин так быстро изменял обстановку на тактическом экране, что обычным человеческим зрением ее становилось трудно воспринимать. Если бы не постоянные отчеты, сыпавшиеся на нейросеть, не факт, что я во всем этом смог бы ориентироваться. Я же как-никак гражданский пилот, ну с некоторыми вариациями, но суть это не меняет, специализированных боевых имплантов у меня нет. Наша группа была пока в отдалении от места основного боестолкновения, но быстро к нему приближалась. Подлетное время до первого противника — десять минут, и скорость продолжает нарастать.
— Ну что, Фил, готов? — Тогот считывал информацию о работе систем со своего персонального терминала. В бою он будет заниматься всеми повреждениями и сбоями в работе оборудования, так же как и я, в режиме полного слияния.
— Готов, — спокойно разглядывая панораму, проговорил я.
Страшно ли мне? Нет, летный скафандр по моему прямому распоряжению вколол мне лошадиную дозу транквилизатора. Скорее, интересно наблюдать. Так младенец рассматривает огонь, старается ручкой пламя потрогать, но он-то не знает, что может обжечься… не знает еще, в отличие от меня.
Руки плавно опустились на подлокотники пилотского кресла, с шипением закрылась створка забрала шлема, теперь можно расслабиться и сосредоточиться на управлении кораблем.
Я дал полную мощность на маршевые движки.
Подлетное время до первой цели — три минуты. Все тридцать два корабля нашей группы увеличили скорость. Это хоть и не играет особой роли, но с чем большей скоростью пройдешь зону интенсивного огня, тем меньше у тебя будет повреждений, обычная логика. «Скиф» уверенно ускоряется, постепенно выбиваясь вперед. Я невольно улыбнулся, приятно осознавать, что хоть в линейном ускорении могу теперь многим фору дать. Однако надо вперед не особо высовываться…
Подлетное время одна минута. Реакторы выведены на полную мощность, энергии пока хватает. Орудия в башнях уже захватили первую цель и теперь выбирают упреждение. Когда в эту свалку войдем, будем лупить по всем, кто в зоне поражения окажется, ни времени, ни возможности охотиться за кем-то одним просто не будет. Жалко, ракет нету…
Десять секунд.
Пять.
Сшибка. Все три орудия зачастили выстрелами сначала по одной, а потом, по мере входа в радиус уверенного поражения и другим целям. Накопители стабильны. Реакторы пока позволяют поддерживать темп. Щит не перегружен.
Искин фиксирует первое попадание, сразу второе и падение щита на восемь процентов. Фигня. Можно сказать, ни о чем. Четыре кочевника пронеслись мимо, один с зафиксированным прямым попаданием. Уже не знаю кто, я или искин, перевел весь огонь на него, чтобы добить. Не получилось, угла поворота орудий не хватило. Немного изменил курс, в зоне поражения оказалось сразу пять противников. Открыл огонь по ближайшему.
Черт!! Черт!!! Пять прямых попаданий подряд, щит почти рухнул. Заломил крутой вираж, аж внутренние переборки загудели от напряжения, прекратил огонь и бросил всю энергию накопителей на восстановление щита.
Кочевники разошлись веером, повторив мой маневр, но с куда большим радиусом, все-таки встречными курсами шли, добить хотят, гады. Искин информировал о входе в заданный сектор. Щит вышел на отметку в шестьдесят процентов. Я перекинул энергию с накопителей на орудия, снова заложил вираж, теперь уже на обратный курс. Самое время. В прицел попало сразу три корабля. Нет, в этот раз весь огонь сосредоточим на ком-нибудь одном. Выбрал ближайший. Вывел прямо на него и дал отмашку искину на поражение цели. Сам же закрутил корабль в противозенитный маневр. Скорострельные орудия среднего калибра без ограничения по стрельбе с пугающей скоростью опустошали накопитель. Дистанция сокращалась. Теперь по космическим меркам «Скиф» находился на расстоянии пистолетного выстрела. Наши курсы перекрещивались, орудия продолжали огонь, и я пошел на новый разворот, предварительно задав такой радиус, чтобы держать цель в зоне поражения минимум двух орудий. Искин, наконец, окончательно пристрелялся.
Щит кочевника, и так уже на ладан дышащий, рухнул. Одно, два, четыре, все прямые попадания по двигательной секции. Шлейф плазмы из сопел двигателей оборвался, корабль перестал набирать ускорение, по корпусу прошла еще серия разрывов. И, наконец, из правого борта, взламывая броню, вырвался протуберанец внутреннего взрыва.
Первый готов.
На тактической проекции обозначились корабли нашей группы, двадцать восемь. Трое, не считая меня, куда-то подевались. Что-то я куда-то в сторону с этими виражами от них сместился…
Щит упал до тридцати процентов от нормы. Эти два кочевника, которых я игнорировал все это время, никуда не делись. Ну что же, примемся за них. Они хоть и маневреннее меня в разы и крутятся вокруг словно гончие, но повреждений серьезных нанести не в состоянии, даже щит на ноль свести не получается. Вдвоем это вам не впятером по одной цели отработать. Знали бы вы, для противостояния чему этот корабль подготовлен, свалили бы в ужасе. Снова выбрал одного и сосредоточия на нем весь огонь. Пусть второй пока щит долбит, не под его калибр он делался.
С этим покончил еще быстрее и принялся уже за третьего, когда по внутреннему каналу услышал:
— Эй, на «Скифе», кончай их прессовать, я на абордаж иду…
Дальше все заглушило треском помех заработавшей установки РЭБ. А один из транспортов вплотную сходился для стыковки, подстраиваясь под хаотичное вращение лишенного подвижности вражеского крейсера.
«Скиф» проскочил дальше, а я, злясь и охреневая от такой наглости, неосознанно пробормотал себе под нос на русском:
— Ну нихрена себе борзота.
Если честно, я бы, пожалуй, сейчас плюнул на то, что тот транспорт в списке дружественных целей, и…
— Оставь его, — услышал по сети голос Тогота, он хоть ничего и не понял, но общую интонацию и тенденции моего поведения угадал верно. — Если победим, он тебе треть стоимости корабля должен будет возместить.
Дружественных маркеров на тактической проекции осталось всего шестнадцать. Остальные либо ушли, как и планировали, на абордаж, либо… Об этом не стоит сейчас думать.
Немного успокоило, но вот появление поблизости группы из пяти корветов и транспорта меня несколько отвлекло. Транспорт явно с планеты, корветы — конвой. Не надо даже думать, кто на транспорте. Эвакуация такая штука. Значит, дела намного хуже, чем я предполагал. Я до ломоты стиснул зубы. А у нас топлива на обратный переход не хватит.
