Первые деревни на север Амди пропустил, обходя их дорогами, найденными на карте. Проезжая мимо каждой деревни, они все больше и больше теряли свиту. Это были обычные стаи Диких Княжеств, крестьяне и мелкие землевладельцы. Как бы их ни интересовали двуногие, но лишнего времени, как у фанатов более технологичных обществ, у них не было.
На третий день Шелковинт разведал местность вокруг и доложил, что последние спутники отстали. Настало время уйти с той дороги, о которой Амди объявил на Нижней Станции.
— На карте альтернативных путей хватает, — сказал Амди. — Проблема в том, что какой бы мы ни выбрали, еда кончится раньше, чем доберемся в Домен.
Надо будет либо заняться квалифицированной работой по дереву… либо дальше давать представления.
Когда этот нелегкий выбор был предложен Амди, он помедлил минуту, а потом весь застенчиво улыбнулся:
— Я… я мог бы, наверное, еще раз побыть Великолепным.
В следующие дни они смотрели на все деревеньки, через которые пришлось проезжать, и Шелковинт разведывал угрозы и определял дружественность, соотнося риск с текущим состоянием продовольственных запасов. Почти все деревни они по-прежнему обходили, но все-таки три раза выступали, один раз в помещении, в зале собраний фермеров, и дважды на открытом поле под облачными небесами. Погода стояла мягкая, бывали холодные дожди и раскисшие дороги, но, в общем, стало приятнее, чем было раньше.
Представления стали лучше. Равна все равно звездой не стала, зато сумела сделать осветительную систему важным компонентом зрелища. Даже Ритл вроде бы нравилось выступать: она пыталась затмить Амди все более и более веселыми способами. Амди уже совсем бегло разговаривал на местном диалекте, и его выступления стали отшлифованными, вот только на Ритл он злился за ее выходки совершенно искренне. Вершиной любого представления был сеанс «погладить зверей», и при отработанной процедуре это ощущалось как вполне безопасное занятие. Слава опережала труппу: когда они хотели обойти какой-нибудь город, часто к дороге выходили стаи, умолявшие остановиться и дать гастроль.
— Эти места слишком цивилизованны, — сказал Джефри как-то вечером, когда встали лагерем. Луна пробивалась сквозь ветви, но путешественники надеялись, что примитивная оптика спутника их не увидит. — Когда-то здесь была действительно глушь, слишком опасная для путешественников. А теперь всюду торговля. Площадь на Нижней Станции была большая и новая.
— И города растут, — поддержал его Амди. — Они даже больше, чем на картах Невила. Карты составляли для честного информирования Читиратифора, но уже устарели.
— Да, — согласился Джефри. — Товары Магната повсюду. Меня уже тошнит от его логотипа Стаи Стай. Чудом будет, если мы доберемся в Домен до того, как известия о нас доберутся до Магната.
Равна мрачно кивнула.
— И я ручаюсь, что впереди ждет Невил, и, быть может, с «Взглядом Сверху — 2».
Амди что-то гудел, что часто являлось признаком рождения удачной мысли.
— Но ведь будет и Резчица, — сказал он.
Это был почти вопрос. И Джеф, и Амди все больше боялись за Джоанну и Странника. А что же Резчица?
Равна вспомнила свой странный финальный разговор с королевой.
— Я уверена, что она все еще правит Доменом, Амди. И ее Невил не обманул.
— Ну вот. Она поставит своих солдат искать нас вдоль всей границы. Если мы пробьемся к ним, сможем доставить тебя на «Внеполосный».
— Если вы меня туда доставите, спектаклю Невила настанет конец.
Это Равна повторяла каждый вечер.
— Хммм, — прогудел Амди. — Так что мы можем сделать такого, что…
Ритл прервала мысль Амди своим громким предложением. Эта тварь, когда могла, тихо подползала, молча и с невинным видом, пока не подбиралась поближе, — и встревала в разговор.
На этот раз она вызвала у Джефри смех:
— Почти имеет смысл, Амди. По крайней мере имело бы, будь у керхогов крылья.
Амди не было смешно. Он вскочил на ноги:
— Да она же скандалистка, как вы не видите?
Восьмерка бросилась в исчерканную луной темноту.
— Он все сильнее на нее реагирует, — заметила Равна. — Боюсь, не приобрел ли Амдиранифани Великолепный самолюбие настоящего артиста.
— Я вас слышу! — бросил Амди из темноты. — Раз уж не дают думать, могу хотя бы лагерь охранять.
Шелковинт вернулся с обхода лагеря и задавал корм керхогам. Сейчас одна из его голов повернулась вслед ушедшему Амди. Закончив с керхогами, он устроился под фургоном и заметил:
— Ритл из него дурака делает.
Остаток стаи уже довольно много восстановил самнорской речи, но без той дразнящей иронии, которая звучала, когда он был полон.
Равна заглянула за фургон. Обычно Шелковинт привязывал синглета с другой стороны от керхогов.
— Привет, Шелковинт. Ты Ритл привязал?
Стая наклонила головы, посмотрела из-под фургона в другую сторону. Может, даже не собираясь отвечать.
Но нет.
— Она отвязалась, — сказал он.
Джефри тихо засмеялся.
— Наверное, научилась твоим фокусам с веревкой, Равна.
Равна улыбнулась в ответ:
— Отлично умеет вертеться.
Ритл пару раз раньше вылезала из пут, и никто, кроме Амди, по этому поводу шума не поднимал.
— Ритл может оказаться врагом? Ремасритлфеер был врагом — может, не таким страшным, как Читиратифор, но все равно: стая-бандит на службе у Магната. Если будет возможность, предаст она нас?
Даже в темноте она видела улыбку на лице Джефри.
— Паранойя заговорила.
Он пододвинулся чуть ближе к ней вокруг затухающего костра. Как обычно, они свои сиденья положили на расстоянии вытянутой руки. Когда восьмерка Амди заполняла пространство между ними, им хватало теплых тел. Кроме того, несколько последних вечеров кончались неприятным спором. Вчера Равна впервые услышала, как флот Погибели называют спасательным отрядом. В каком-то смысле услышать такие слова от Джефри — это было страшнее, чем вся история с похищением.
Джефри грел руки над тлеющими углями.
— Что будет делать Ритл, если и когда мы напоремся на Магната, сказать трудно. Прежний Шелковинт говорил, что Ремасритлфеер был одним из ближайших помощников Магната. В зависимости от того, кто за нами будет охотиться, Ритл вполне может нас предать, хотя вряд ли ей ума хватит на что-то большее, чем крикнуть: «Начальник, а они здесь!»
— Ладно, согласна. Действительно глупо об этом волноваться сейчас.
Несколько минут она молча смотрела на Джефри. Она знала его десять лет, видела, как любящее дитя вырастает в исследователя высшей марки. И этот человек поверил в ложь, страшнее которой она себе представить не могла.
