— Эй, Невил!
Крик донесся сверху, от опушки леса. Кричал Били Ингва. Прямо у него за спиной стояла Гиске, и с ней — оба ее сына! Старший держал ее за руку, младшего она несла на бедре. За этой троицей шел Рольф. Они подошли ближе, и стало видно, что и она, и Рольф улыбаются. Гиске была невероятно рада, не могла глаз оторвать от своих мальчиков.
Они дошли до края зоны, где приречная трава становилась болотом. Невил и большинство Детей бросились ей навстречу.
— Что это? — спросил Невил полным удивления голосом.
Били ответил ему, сияя:
— Гиске приняла решение.
Он ободряюще кивнул ей.
— Да, — подхватила она, оглядывая своих слушателей. — Били мне показал, что вы сделали в этих пещерах. Там и правда так уютно, как у нас, ну, на побережье. И так хорошо было вновь увидеться с мужем. — Рольф потрепал ее по плечу. — И быть с сыновьями — это просто чудо! — Посмотрев на детей, она расцвела улыбкой. — Я думаю, что Лучшая Надежда — действительно лучшая надежда человечества. Позвольте мне остаться с вами.
В толпе заахали. Невил был так же удивлен, как все прочие.
— Конечно, Гиске, добро пожаловать к нам. — Он шагнул вперед, будто хотел обнять ее, потом обернулся лицом к толпе: — Все, кто приходит сюда с доброй волей, — милости просим в Лучшую Надежду!
Может быть, Равне только показалось, но в этот миг она увидела пробежавшую по лицу Гиске гримасу отвращения. Гиске многое отбросила прочь, чтобы быть с сыновьями, но то, во что верит, она не отбросила. И все же она отвечала на вопросы из толпы, так же улыбаясь, будто искренне убеждая даже ближайших друзей, что рада своему решению.
Невил после этого выглядел очень довольным собой. Очевидная перемена настроения у Гиске дала ему идеальную платформу для рекламы его Лучшей Надежды и отвлекла от всего прочего.
— Отношения с Магнатом у нас отличные, друзья мои. Если мы все — и те, кто живет под Резчицей и Равной, и те, кто с нами в Лучшей Надежде, — если мы все дружно постараемся, то сумеем убедить Магната, что негодяи среди людей редки. И когда-нибудь, хочется надеяться, что уже скоро, даже Джоанна Олсндот вернется к нам.
Несколько нелогично, но он так сформулировал, и даже среди лоялистов его слушали серьезно.
Заткнулся бы он поскорее, — подумала про себя Равна. Не было у нее настроения слушать эту сволочь. Надо убраться отсюда, поговорить со Свежевателем и Резчицей, решить, как реагировать на отказ Магната освободить Джоанну.
Но тут Невил глянул в ее сторону, и она поняла, что не успела уйти.
— И вот я обращаюсь к тебе с покорнейшей просьбой, Равна. Вы с Резчицей будете работать с нами, жителями Лучшей Надежды?
Равна набрала воздуху.
Мира не будет без Джоанны! Без известий о Страннике.
Но к добру или к худу, загремели слова из люка корабля:
— Ничего подобного! Вопрос таков: будет ли Равна работать со стаями Магната?
Это был Зек. По крайней мере звук издавал он.
Невил повернулся к кораблю — он был явно ошарашен.
— Э-э, да… конечно, я хотел сказать…
Невил мямлил, не находя слов! Это было очень приятно, хотя, чтобы такое случилось, понадобился сумасшедший вроде Магната.
Слова Невила перекрыл уверенный голос Зека:
— Какими мы бы ни были союзниками, у нас есть и независимые интересы. Я хочу знать намерения Равны и Резчицы…
— Да, разумеется…
— …и я думаю, что мне следует встретиться с ними с глазу на глаз.
Лицо у Невила застыло. Он обернулся, быстро и энергично поговорил с Били. Когда он повернулся обратно к публике, на лице у него была улыбка — хорошая мина при плохой игре.
— Я согласен, сударь. — Он сделал жест в сторону Равны: — Надеюсь только, что у Равны найдется достаточно доверия для встречи с вами.
Равна оказалась в центре внимания.
— Я с удовольствием побеседую с господином Радистом. Что касается уединения, мы приглашаем его в нашу палатку.
— Отлично, — сказал в ухе у Равны голос Резчицы.
— Этого недостаточно. — Голос Зека не допускал компромиссов. — Прошу вас подняться на борт. Мой работодатель гарантирует вашу безопасность. Вы можете покинуть корабль в любую секунду.
— Нет! — зашипела Резчица. — У Магната уже Джоанна в лапах, и он явный псих.
Свежеватель еще был виден на другой стороне поля, хотя за пределами слышимости фокусированного звука. Он смотрел на Равну и сделал ей незаметный ободряющий жест. То есть величайший в мире специалист по коварству считал, что ей следует доверять Магнату, но хотел, чтобы она этот совет сохранила в тайне?
Равна медленно подошла к трапу. Эти секунды не дали ей никаких догадок, но Тщательник и Резчица были полны тревожных возражений. Подбежали Гибкарь и Овин.
— Одна ты не пойдешь, — заявил Овин.
Где Джефри?
С верхней площадки трапа на нее глядел Зек:
— Я сказал «с глазу на глаз», Равна. Оставь этих внизу.
У Невила был вид недоуменный, но более довольный. События шли не по его плану, но он вроде бы решил, что они ему на руку.
— Тсс! — прошипела Резчица. — Что говорит Амди?
Джефри и Амди стояли еще с другими освобожденными, тоже за пределами слышимости сфокусированного звука. Как и все прочие, они только… смотрели. Джефри сидел среди Амди, глядя на Равну. И вид у них был почти такой, как тогда, среди стреляющих деревьев.
— Ничего со мной не случится, Овин, — сказала она тихо. И добавила громче, для всех: — Я иду.
В корабле пахло содержащимися в тесноте людьми и стаями. Это был тот самый корабль, в котором прилетели Равна и Джефри, она узнала выбоины и царапины. Забавно, что тогда она не чувствовала запаха. У нее за спиной кто-то зловеще захлопнул люк. А, нет. Это не охранник, это безобидный стюард.
Зек свернул налево и повел ее вдоль главного коридора в сторону носа. Ритл держалась с ним рядом, издавала мелодичный шум, который вряд ли что-нибудь значил. Зек время от времени испускал аккорд, который приблизительно можно было понять как: «Ну тише уже».
Новый человеческий голос Зека объявил:
— Мы будем говорить в командном пункте. Он хорошо защищен мягкой обивкой, нас там никто не подслушает.
Голос Резчицы прозвучал в ухе очень тихо, вряд ли слышимый Зеку:
— Кроме меня и Тщательника! Ты просто притворись, что нас там нет.
— Хорошо, — сказала Равна. Это можно было понять как ответ на слова Зека. Она посмотрела на синглета: — Зек, так от чьего имени ты сейчас говоришь?
Он издал совершенно натуральный звук человеческого смеха.
