– Мило, – хмыкнул Скрипач. – Блин, горячая какая…
Он сейчас гнул над плиткой кусок пластика, который подобрал где-то на улице, скорее всего – рядом с помойкой. Куску следовало придать довольно сложную форму, а для этого пластик надо было хорошо разогреть.
– Полотенце возьми, – посоветовал Ит, выворачивая рюкзак наизнанку. – Руки обожжешь.
– Ничего, я так…
За двое суток, проведенных дома, выяснилось следующее обстоятельство – Тринадцатый хотел находиться рядом с Итом постоянно. Вообще постоянно. Ит, конечно, отказать ему не мог, но и сидеть все время «на приколе» рядом с Мотыльком он не мог тоже, а тот отпускал его с большой неохотой и на два часа максимум. Результатом стало то, что Ит согласился быть с Тринадцатым рядом и брать с собой, но тут же выяснилось, что в рюкзаке, даже на мягком свитере, уложенном на дно, Мотыльку неудобно. Ит и Скрипач почесали в затылках и приняли решение – рюкзак переоборудовать. Внутри сделать подобие кресла с фиксирующими ремнями (если заснет – не сползет), прорезать дополнительные клапаны, чтобы не было душно, и разместить рядом то, что Тринадцатому может понадобиться – небольшой флакончик с водой, какие-то лекарства…
Еще вчера Кир и Скрипач отправились в город, чтобы добыть то, что могло понадобиться, и убили на поиски целый день: достать в Москве подходящую ткань и что-то мягкое, например, оказалось непростой задачей. Кусок пластика, который потом планировали обшить, Скрипач нашел вообще случайно. Притащил, на балконе подогнал под размер, используя скальпель из хирургического набора Фэба, и сейчас сгибал над плиткой. Ит в это время прикидывал, как прикрепить «кресло» к рюкзаку, чтобы оно не ерзало и не заваливалось набок.
Ри, посмотрев на это дело, тоже решил, что примет участие, но его остановил Фэб – и правильно сделал. Фэб резонно предположил, что с рюкзаком «эти двое могут возиться и сами, а мы бы с тобой лучше посмотрели по теме».
Посмотрели…
– Ит, вот ты говорил про Макеева, да? – Ри положил «лист» на стол. – Но первые убийства, которые подходят под нашу схему, начались… ммм… через восемь лет после его смерти. И где он, если он во что-то перевоплотился, был эти восемь лет?
– Говорить-то я говорил, но совсем не факт, что я был прав, – пожал плечами Ит. – У меня четкое ощущение, что одно соотносится с другим. Интуиция, не более того.
– У меня тоже, – вставил Брид, который сейчас сидел на руках у Фэба. Точнее, Фэб держал обоих Мотыльков, но Тринадцатый крепко спал, а Брид подремывал урывками – но, по всей видимости, решил, что пора проснуться уже окончательно.
– А может быть, какая-то другая схема, которую мы упустили из вида? – Скрипач наконец счел, что форма куска пластика его устраивает, и сунул этот кусок в раковину, остывать. – До этого что-то было, гений? Что мы могли упустить?
Ри задумался. Снова взял «лист» и принялся меланхолично встряхивать. Потом вдруг остановился, нахмурился.
– Да, упустили, – признал он. – Восстание. Кровавый вторник. Сейчас… так, смены власти не произошло, а вот народу погибло очень много. И, кстати, вот вам и объяснение боязни экспансии. Экспансия была. По сути, тут столкнулись две религиозные концессии…
– Давай я угадаю, – преложил Фэб. – Ислам и христианство, так?
– Только тут не ислам, тут он называется датха, – поправил Ри. – Сейчас посмотрю… нет, не ислам, но похоже.
– Так всегда бывает, – хмыкнул Ит. – Я про это, кажется, писал. И неоднократно.
– Ну да, писал. – Фэб подтянул сползшего Тринадцатого повыше и принялся большим пальцем массировать ему спину. – Лежи, лежи, все нормально… сейчас спинку разотрем и будешь дальше спать… Ит, ты писал про это, да, но тут, как мне думается, все несколько иначе. Ри, что там было?
– Да ничего хорошего. Сначала сюда приехало довольно много народу – в большинстве своем это были чернорабочие, я не совсем понял, что они тут делали, но в городе, непосредственно в Москве, их буквально за пять лет стало очень много. Ага, нет. Ошибся. Не только в Москве, оказывается. По всей стране. И почти все были последователями датха и почитали пророка с замечательным именем Джатан, которое переводится как «изгоняющий нечестивых, приветствующий приход всемогущего»… Господи, как же они любят эту цветистость, сил нет никаких. В общем, они начали резать русских. Решили, что те обленились и стали безопасны, можно брать… ошибка вышла.
– Кто бы сомневался, – хихикнул Скрипач.
– Так, подожди ржать, сейчас посмотрю дальше… Я тут нашел хронологию, читаю. Да, нехилое было дело. В Питере с датха разобрались за день, в Москве – чуть дольше все шло, двое суток. По регионам… ууу… А, вот! Вот это уже интересно, ребята. У датха есть разные ветви, оказывается.
– Удивил, – пробормотал Ит, разрезая подкладку рюкзака. – Любая религия всегда неоднородна. Это норма.
– Другие последователи не разделяли стремлений той ветви, которая оказалась тут… в общем, во всем мире было большое бурление говн, а дело в результате кончилось тем, что в России датха попала под жесточайший контроль. Если неофициально – религия запрещена. Ну тут я с ними согласен, направление все-таки агрессивное, и я лично ничего хорошего в нем не вижу.
– Слушай, гений, ну ты же знаешь – любая религия проходит несколько стадий, и это тоже норма. Христианство в период становления тоже не сахарное, причем везде, где оно встречается, оно таким было – но ты пойми, это опять же нормально, потому что каждая относительно новая религия пытается отвоевать себе жизненное пространство. – Ит положил вырезанный кусок на стол и взял иголку с ниткой. – Датха, о которых ты говорил, через какое-то время тоже станут великими альтруистами и гуманистами. И их точно так же будет пытаться съесть какая-то новая религия, которую создаст местный демиург. Религия, как это ни парадоксально звучит, двигатель прогресса – одна часть населения ей потакает, другая противостоит, возражает. Это самое лучшее лекарство от стагнации.
– Типун тебе на язык, батюшка, – хмыкнул Ри.
– Я не батюшка, у нас в реставрационизме нет такого понятия, – спокойно возразил Ит. – Есть братство и помощь. Братская. Оберегающая. Реставрационизм – одна из самых мирных религий, толерантная ко всему, с очень мягким подходом к священству, к обрядовости. Скажем так, это религия для сугубо мирного времени и для очень развитого общества, в котором ряд грехов просто забыт за ненадобностью. Воровства не существует, убийств не существует, отцов и матерей почитают все, никому в голову не приходит этого не делать… и так далее. Кроме того, я давно уже не являюсь… ну, в общем, ты и сам знаешь, что от этого я отошел и обратно не пойду. Потому что мне там делать больше нечего.
– Не заводись, – попросил Ри. – Я же просто пошутил.
– Я понял, – кивнул Ит. – Знаешь, последний раз я по-настоящему молился, когда мы уходили с Сода. Молился не словами. В мыслях. А до этого – только когда погиб Кир.
– Так, хватит, – решительно приказал Фэб. – Кстати, о Кире. Где его носит до сих пор?
