Отправиться решили на собственном корабле, который полгода как пришел с верфи и который пока что использовали только для тренировок. Корабль этот изначально проектировал Ри, а потом проект доводили до ума инженеры-рауф в том мире, в котором был размещен заказ. Корабль обошелся в сумму, сначала показавшуюся всем запредельной, но потом оказалось, что сумма вполне разумная, с учетом того, что представлял собой этот корабль.
Впервые увидев результат, Скрипач сначала несколько минут молча всматривался, а потом с восторгом произнес:
– Какая вкусная машина…
Во «вкусную машину» Ри с проектировщиками сумели запихнуть, по словам Ри, «все и еще немножко сверху». Так называемый живой корпус, на данный момент поддерживающий около десяти тысяч трансформаций и способный обучаться новым. Двадцать восемь огневых точек (Куда тебе столько? – Ну мало ли…). Тройное дублирование ходового модуля, способного имитировать работу практически любого известного двигателя пространственных судов такого класса. Адаптация практически к любым видам проходов: и сетевых и разовых. На борт корабль мог брать двадцать человек, а при большом желании можно было бы разместить сорок. Система жизнеобеспечения – одна из редчайших биотехнологий Зивов, не убиваемая практически вообще ничем, даже при сохранности всего лишь пяти процентов этой системы она продолжит существовать и работать. Кинестетическое импульсное управление, которое Ри «слизал», основываясь на управлении чужим катером контролирующих. И так далее. И тому подобное.
– Ну, это, конечно, не секторальная станция, но вполне себе ничего, – скромно отвечал Ри. Благодарили его за проект и реализацию все. – Да не за что, ребята. Уж как сумел. Но я старался.
Долго спорили, как назвать корабль; хотели бросать жребий, но вовремя поймали за руку Скрипача, который на всех бумажках успел написать «Люся» (у Скрипача все механизмы и машины так назывались, и тут он от своего правила отходить не собирался), потом решили обсудить каждое название, и в результате долгих споров победили Джессика с Бертой. Корабль назвали «Ветер», и, по общему мнению, это имя подошло машине лучше всех других.
– Что-то в нем такое определенно есть… летящее. – Фэб, который до сих пор почти со всеми на всякий случай соглашался, в этот раз говорил совершенно искренне. – Поразительно красивая машина.
…Сейчас «поразительно красивая машина» ждала своей очереди на проход через сеть Ойтмана: решили пока что не афишировать себя, не светиться до времени. Ри преобразовал корабль, и к проходу в результате подошел малый круизный лайнер. Приписка – Окист, документы в полном порядке, все легально.
Ждать предстояло четыре часа, через проход шло несколько крупных транспортов, причем с какими-то приоритетными грузами.
– Глянец, – пробормотал Ит. – Какое-то оно все… неправильное.
– Ты вообще о чем? – не понял Скрипач.
Они решили подремать в своей каюте, но спать не хотелось, и сейчас Скрипач забавлялся тем, что менял в каюте цвет стен и освещение, а Ит просто лежал на койке, положив руки под голову, и рассеянно смотрел в никуда.
– Три года, рыжий. Три года мы как сыр в масле… понимаешь? Мы рвали себе жилы, выдираясь из черте чего, жилы выдрали, сами выдрались, и что?..
– А правда, и что? – Стены каюты позеленели, потом пожелтели.
– А ничего, – огрызнулся Ит. – Я себя собой не чувствую. Нет, оно, конечно, хорошо: и спать сутками, и тренироваться, и денег завались, и все, что хочешь, к твоим услугам, но… По-моему, ты это чувствуешь тоже. Стагнация. Болото.
– Ну… ну да, наверно, – меланхолично согласился Скрипач. Стены каюты стали бледно-сиреневыми. – Мы не сумели к этому привыкнуть.
– Никто из нас не сумел, – уточнил Ит. – Вроде все хорошо, да? Цветочки сажаем, на катерках летаем… фу ты, не знаю просто. Ты заметил, что Фэб постоянно торчит рядом с Киром?
– Заметил, – фыркнул Скрипач. – Не просто торчит, они последние полгода вообще в одной комнате живут. Словно Фэб…
– Словно он признал Кира главным и…
– И старается как-то показать это, – закончил Ит. – Оправдаться за что-то.
– За то, что его сто двадцать пять лет не было, – подсказал Скрипач. Стены покраснели. – Он пытается вписаться в жизнь, в которой он отсутствовал. И чувствует себя за это отсутствие виноватым.
– Угу, – кивнул Ит.
– Идиот, – резюмировал Скрипач. – Впрочем, ты тоже идиот. Вот что тебе мешает опять…
– Хрен его знает, – пожал плечами Ит. – Понятия не имею, если честно. Одна моя половина осознает, что он здесь, другая поверить в это не может. Видимо, я просто разучился.
– Достало это твое раздвоение личности, – проворчал Скрипач. Стены посинели. – Ты уже определись, что ли.
– Дай мне время, – попросил Ит. – Я, видимо, еще не готов.
– Угу, ходить в его майках ты готов, – хмыкнул Скрипач. – Зачем?
– Чтобы чувствовать, что он здесь, видимо, – неуверенно ответил Ит. – Я действительно не готов стать гермо… в том смысле, в котором положено им быть. И, знаешь, – он перевернулся на бок. – Вот про эту стагнацию… Я сейчас скажу полную бредятину, но мне кажется, что я прав. Мы очень вовремя оттуда смылись. Потому что еще полгода, и у меня мозги бы закисли окончательно, не знаю, как у тебя.
– Возможно, – осторожно заметил Скрипач. Синий цвет стен снова сменился на красный. – Я от этой поездки, честно говоря, много не жду. Но хотя бы встряхнуться как-то, да?..
– Ага, – кивнул Ит. – Собственно, это такая маленькая разведка получится. Почитаем всякую ерунду в местном универе, погуляем, осмотримся. Что приятно – все легально, прятаться не надо, скрываться не надо.
– Ну, почти не надо, – поправил Скрипач. – Мы не только преподавать туда идем.
– Знаешь, что меня смутило? – Ит сел. – То, как они обозначили состав нашей делегации во время переговоров. И то, что мир потребовал в свое время независимый путь технического развития.
– Независимый путь технического развития – это модель Терры-ноль, – подсказал Скрипач. – Там тоже запрещены по большей части чужие технологии. Используются преимущественно свои.
– Там это обосновано. Тут – нет, – возразил Ит. – Терра-ноль – вне юрисдикций, по сути дела. Апрей – вроде бы стандартный реестровый мир. Со всеми присными, типа Транспортной сети и кадастровой столицы. То есть тут парадокс получается, видишь? Они поддерживают контакты с двумя десятками миров, но при этом чужие технологии не используют, ориентируясь на собственный путь технического развития. Это бред, рыжий. Потому что любой нормальный мир, что Индиго, что Маджента, при таких же исходных условиях стараются скупить максимум чужих технологий и пустить их в ход.
Скрипач задумался. Стены потемнели, стали серо-черными.
– Так и оставь, – попросил Ит. – Задолбал уже своим калейдоскопом.
– Тогда вопрос – зачем им это нужно?
