— Я догадывался, что вы будете меня искать, и решился на эту встречу, чтобы сразу разрешить все неожиданно возникшие неясности. Как вы понимаете, всё случившееся, не является нашей виной. Это произошло по странному стечению обстоятельств. Глупая, просто дикая накладка, от которой никто не застрахован.
— Насколько мне известно, вашу лабораторию обнаружил офицер из службы имперской безопасности.
— Не совсем так. Это был офицер из имперской глубинной разведки. Служба так называемых «драконов».
— Вот как?! Этого я не знал. «Драконы» всегда были неудобным противником и доставили нам много неприятностей. Это заметно меняет дело. Но никак не решает наших разногласий, — подумав, ответил араб.
— А разве между нами есть разногласия? — делано удивился председатель. — Я думал, лишь случайно не завершённое дело.
— Ну, если вам удобнее считать так, пусть будет так. Вы мои гости, а гостям не принято отказывать, — улыбнулся араб, и Старого Лиса пробрала дрожь от этой улыбки.
Моментально насторожившись, он подобрался, готовясь в любой момент броситься на боевика с оружием. То, что их двое против него одного, было неприятно, но не пугало старого бойца. Бой на ограниченном пространстве был и его любимым развлечением, которому он регулярно посвящал долгие часы тренировок. Но араб, заметив его настороженность, одной фразой сумел разрядить обстановку, всё с той же улыбкой сказав:
— Расслабьтесь, мистер Олири. Я согласился на эту встречу не для того, чтобы упражняться в зубодробительных игрищах. Наши дела ещё не окончены, так что, как я уже сказал, вы мои гости. Пока.
— Пока?! Не самая приятная оговорка, — ответил председатель.
— А с чего вы взяли, что я оговорился? Расклад простой, мистер Джексон. Мы или договоримся, и тогда вы отправитесь домой в целости и сохранности, или не договоримся, и тогда у меня не будет ни одной причины сохранять вам жизнь.
— И чего вы хотите? — мрачно спросил председатель.
— А вот этот вопрос мы обсудим после приезда. Простите, но я должен быть уверен, что на вас нет подслушивающих устройств. Проверить это здесь у меня нет возможности.
— А я хочу быть уверен, что вы не записываете наш разговор.
— И зачем мне это? — откровенно растерялся араб. — Неужели вы думаете, что я опущусь до банального шантажа?
Председатель неопределённо пожал плечами, скрывая собственное смущение. Огорчённо покачав головой, араб откинул подлокотник своего кресла и, достав из него настоящую сигару, не спеша обрезал кончик золотой гильотинкой. Поднеся тугой рулончик к носу, он с явным удовольствием вдохнул аромат настоящего табака и, достав золотую же зажигалку, всё так же, не спеша, закурил. Выпустив клуб дыма, он задумчиво посмотрел на горящий конец сигары и, не поворачиваясь к гостям, сказал:
— Моя репутация вполне могла бы натолкнуть вас на подобные мысли, но могу вас уверить, что в данном случае мне это не интересно. Деньги меня мало интересуют. Нам вполне хватает и других источников. А другой информации, кроме той, которой вы уже располагаете, у вас нет. Так что можете не беспокоиться. Как я уже сказал, мы или договоримся, или не договоримся. Результат я уже озвучил, так что не вижу смысла повторяться.
Глидер сделал резкий вираж и стремительно пошёл на посадку. Недовольно поморщившись, араб повернулся к своему телохранителю и, кивая на водителя, приказал:
— Объясни этому болвану, что он давно уже не на гоночном треке, и закладывать такие виражи нет необходимости. Только аккуратно. Он нам ещё пригодится, — добавил он, заметив хищную усмешку бандита.
Председатель и Старый Лис многозначительно переглянулись. Понимая, о чём они подумали, араб усмехнулся и, кивнув на телохранителя, сказал:
— Исмаил очень предан мне. Однажды, много лет назад, я приехал по делам в один забытый Всевышним уголок. Как оказалось, за несколько дней до этого там проводилась полицейская операция по освобождению территорий, предназначенных под развитие бизнеса. В развалинах я вдруг услышал детский плач. В разбитом и разгромленном доме, в самом дальнем углу, под перевёрнутой кроватью лежал годовалый ребёнок. Это он плакал. От голода и жажды. Не знаю, что толкнуло меня на этот поступок, но я взял ребёнка на руки и приказал своим людям найти врача. Этим мальчиком был Исмаил. Я не стану рассказывать вам всю историю его жизни, но могу уверить вас, что одного моего слова будет достаточно, чтобы он покончил с собой, не задумываясь.
Словно в подтверждение его слов, телохранитель нагнулся и поцеловал руку своему благодетелю. Этого оказалось достаточно, чтобы и председатель, и Старый Лис безоговорочно поверили словам араба. Обстановка в салоне сгустилась до грозовой. Тем временем глидер сел, и водитель, выскочив из машины, распахнул дверцу. Мужчины выбрались на улицу, и Старый Лис едва сдержался, чтобы не ахнуть от восхищения. Они оказались на стоянке перед роскошным белым домом в старом стиле, который почему-то назывался мавританским.
Заметив его реакцию, араб улыбнулся и, сделав приглашающий жест, сказал:
— Такие дома когда-то, очень давно, ещё на Старой Терре, стояли по всему востоку. Я решил возродить этот стиль архитектуры и должен признать, что наши предки отлично знали, как нужно строить в условиях жаркого климата.
— Красиво, — помолчав, признал Старый Лис. — А главное, очень необычно.
— Знаю, мне и самому он очень нравится, — улыбнулся араб.
Пойдя следом за хозяином во двор, гости с ходу оказались под прицелом сразу нескольких камер. Опознав в них приборы для обнаружения электронных устройств, Старый Лис немного успокоился. Раз уж их привезли в такой красивый дом, значит, убивать сразу не собираются. Судя по высказываниям араба, это была его резиденция, а значит, он постарается сделать всё, чтобы она не оказалась замешана в чём-то криминальном. Впрочем, тела можно просто вывезти.
* * *
Вот уже месяц Альберт Кнехт, специалист по щекотливым вопросам, сидел в опостылевшей камере, вырубленной прямо в скале, и за всё это время он не продвинулся в своём деле ни на шаг. То, что в самом начале представлялось ему как рядовая командировка, на поверку оказалось сложным, практически не выполнимым делом. Всё упиралось в проблему под названием изоляция. Пастырь братства даже не пытался делать вид, что ему интересен сам специалист. Внимательно выслушав предложение по увеличению паствы, он приказал запереть Кнехта, резко прервав аудиенцию.
Не ожидавший такой наглости специалист чуть не сорвался, но, вовремя вспомнив, что немые кастраты пустят в ход свои дубины не задумываясь, взял себя в руки. Драться с этими гигантами у него не было никакого желания. Он умел правильно оценивать свои силы и отлично понимал, что этим людям он не соперник. Отбросив эмоции, Кнехт принялся разрабатывать подходящую стратегию, когда следующим утром его вытащили из камеры и снова доставили к подножию трона.
Едва глянув в умные, настороженные глаза пастыря, Кнехт понял, что здесь всё с самого начала пошло не так и что все его выкладки ничего не стоят. Чуть улыбнувшись, пастырь сделал ему приглашающий жест рукой и, дождавшись, когда специалист подойдёт поближе, тихо сказал:
