Два месяца по времени Сикмы — почти три земных, пора бы уже привыкнуть. Но не получается: эти люди насквозь, до абсурда правильны. Их общество попросту живая мечта утописта. Живая в полном смысле: здесь не играют по правилам, здесь ими дышат. Нормальному русскому — сумасшедший дом.
Ночные клиенты получили машины; прочие, незаказанные, остались на открытой стоянке возле станции проката. Любой, кому среди ночи вдруг приспичит прокатиться на аэромобиле, сможет прийти и просто взять его. А утром он его, конечно, вернет и расплатится, по-другому здесь и быть не может. Слово «угнать» совсем неактуально в мире, где личным транспортом владеют единицы, инвалиды или отшельники, кому неудобно пользоваться прокатом.
Все еще смеясь, Марина покинула здание станции — небольшой стеклянный купол, где проводила теперь восемь рабочих дней из десятидневной недели. Добропорядочные сикмане приходили сюда взять в прокат аэромобиль. Ключи-активаторы висели каждый под своим номером на наружном стенде, оплату принимал автомат. Дежурный не требовался в принципе, как не нужны были в магазинах продавцы. Но Сикма есть Сикма. Техника не заменит психологически полезное человеческое внимание, не даст совет, не выслушает редкую жалобу. Покупателю нужен живой голос продавца, внимательный взгляд и дружелюбная улыбка. Марина уже два месяца работала взглядом и улыбкой, временами опасаясь вывихнуть себе с непривычки челюсть.
Лэта расстраивалась, что не нашла ей работу получше, но Марина была довольна. Ее приняли, как родную. Ее почти носили на руках. Ее деликатно не расспрашивали. Жаловаться было бы черной неблагодарностью.
Солнце уже начало садиться, в мягком свете город казался теплым и уютным. Странная планировка улиц теперь не резала глаз, да и заблудиться было не страшно: любой с радостью покажет дорогу. Здесь некому грабить и насиловать, здесь все правильно, все, как должно быть среди людей. Спокойствие Сикмы проникло в кровь, и теперь казалось — здесь не чужая планета. Наоборот, это Марина инопланетянка, чужачка родом из племени дикарей.
Задумавшись, она не заметила, как беспорядочная мозаика улиц привела ее к дому. Массивное каменное здание с широкими окнами обещало надежный приют и, что еще важнее, выполняло это обещание. В дверях Марина почти столкнулась с матерью Лэты. Обе вскрикнули от неожиданности. Рассмеялись.
— Устала сегодня?
— Ну что вы, — улыбнулась Марина.
— Я приготовила ужин, — гордо сказала пожилая женщина. — И ухожу гулять. А ты кушай и отдыхай.
— Спасибо, Риса. Сашка дома?
— Твой брат съел столько, что я боюсь за его живот, — заявила Риса. — И отправился на улицу, что очень благоразумно в такую погоду. Лэта на работе.
Она величественно кивнула, выходя. Марина улыбнулась: Риса немного напоминала ее маму. Интересно, как мама приняла бы Сашку? Она всегда хотела иметь внуков. Но Мишка, двадцатипятилетний беспомощный ребенок, совершенно не годился на роль отца.
Большая шестиугольная комната совмещала роли кухни и гостиной. Симметрично расположенные двери вели в четыре спальни и просторную душевую. На стенах синели нарисованные деревья: созерцание природы благотворно влияет на психику. Мебель из матового стекла выглядела бы данью роскоши, если не знать, что местная древесина не годится для изделий, а кора планеты бедна металлами. Полсотни разновидностей прочного стекла успешно заменили сикманам дерево и металл. Посуда, мебель, стены общественных зданий — всюду применялось стекло. Деревянные изделия с других планет были настоящей роскошью, а жители Сикмы избегали роскоши в быту: пышность и великолепие нужны для праздников, в обыденной жизни они лишь мешают.
Марина отдала должное приготовленному Рисой ужину. Вымыла посуду. Целый час просидела перед местным аналогом телевизора — большим стеклянным шаром с объемными фигурами в глубине. Развлекательные фильмы были на Сикме не в ходу, «телевизор» передавал различные обучающие программы и новости. При желании можно было выдвинуть из-под шара плоскую панель и одним нажатием переключить аппарат в режим компьютера.
За широкими окнами стемнело. Сашки все не было, и Марина раздраженно выключила телевизор. Где оболтуса носит? Ведь тысячу раз просила возвращаться до темноты!
Сашка быстро освоился, завел среди местной ребятни друзей. Марина радовалась и одновременно сходила с ума от беспокойства. До ближайшего города с космопортом и представительством «Звездного Моста» день пути, Службе контроля нечего делать в провинциальном городке. Казалось бы, чего бояться? Но ей все время снились люди в сине-серебристом, и страх не отпускал.
Негромко хлопнула дверь. Марина бросилась навстречу, но Лэта уже вошла в комнату. Марина вздохнула.
— Сашку ждешь? — понимающе спросила Лэта.
— Волнуюсь, — призналась Марина. — Прости, я рада тебя видеть.
Спохватившись, что сидит в темноте, включила свет. Накрыла для Лэты стол, та благодарно кивнула. Быстро и аккуратно приступила к еде.
— Как прошел день? — спросила Марина.
— Немного устала, — сикманка наполнила две чашки горьковатым напитком. Протянула одну Марине. — Не переживай, я их видела. Твой Сашка смастерил оружие, которое стреляет водой. Теперь по улицам бегает куча мокрых детей.
Лэта хихикнула. Марина тоже улыбнулась — какой новой здесь кажется старинная детская забава!
— Ему тоже досталось, — сказала она. — Чуть шею не свернул, пытаясь слететь с крыши на маленьком планере. А здешние мальчишки прыгают с закрытыми глазами.
— Я тоже в детстве прыгала, — отозвалась Лэта. — Хорошо развивает координацию движений.
У них все научно, даже игры! Правда, Лэта тут же испортила впечатление:
— А еще это весело. Когда мама сказала, что я уже слишком большая для прыжков, я плакала.
Весело. Вот Сашка и веселится. Одной лишь Марине везде чудится «Звездный Мост».
— Тебе не надо так волноваться, — серьезно заметила Лэта. — Он уже большой мальчик.
«Если бы ты знала, почему я волнуюсь!»
— Ты права. Я просто старая наседка.
— Что такое наседка?
— Это птица, которая сидит на яйцах и волнуется за них, — попыталась объяснить Марина.
— Зачем птице волноваться? И ты не похожа на птицу, тем более на старую. Ты одинока, и поэтому все чувства переносишь на брата. Это неправильно.
Наивная логичность сикманки каждый раз вызывала у Марины улыбку.
— Что поделаешь.
— Как — «что поделаешь»? — не поняла Лэта. — Если ты испытываешь потребность в заботе и близости, надо найти партнера.
Марина с трудом удержалась от смеха. Закусив губу, начала убирать посуду. Лэта по-своему поняла ее молчание.
— Марина, прости меня! Я веду себя отвратительно…
— Да ты что, Лэта! Просто… Понимаешь, мне как-то не везет с этим. Сколько раз пыталась, и все без толку. Да я уже и не хочу.
