– Нормально, – отозвалась я, тут же сообразив, что не обманула. Было практически терпимо. Очередное подтверждение того, о чем я всегда знала: увлеченность чем-то отодвигала все остальное на задний план. – А ты?
– Сделали небольшой перерыв. С Горевски пожелал пообщаться командир группы прикрытия.
Оглянулась – Виктор как раз устраивался в моем любимом кресле. Выглядел измотанным. Кажется, Валесантери, как и его шеф, никого не щадил.
– Зверствует? – поинтересовалась сочувствующе.
Тот мне не поверил – и правильно сделал. У нас будут сутки в запасе, успеем восстановиться.
– Бывало и хуже, – хмыкнул он и кивнул на развешанные вдоль стены экраны: – Это с убийства жены Ханри?
Подтверждать не стала – и сам все сидел.
– Не могу понять, что мне во всем этом не нравится, – проворчала я, вновь запуская запись. – Если вдруг что заметишь…
Шаевский хмыкнул, давая понять, что могла и не просить.
Огрызаться не стала, его присутствие добавило бодрости, становясь еще одним доказательством того, что мы с ним оказались хорошими напарниками. Хватало, чтобы он всего лишь был рядом.
Об этом говорить я тоже не стала. Просто вновь запустила запись.
На экране открылась дверь в спальню. Это избавило от мыслей о Шаевском. Сканер в руках розыскника, который продолжал оставаться невидимкой, взвыл, реагируя на кровь, и больше уже не умолкал.
Обнаженная женщина лежала на кровати. Белоснежная простыня, обескровленное тело, тщательно покрытое белой краской. Единственное темное пятно – каштановые волосы, тщательно и… бережно разложенные по подушке. Белым задрапированы стены, белые цветы в белой вазе и… красная кровь на полу. Несколько тонких трубочек, теряющихся на фоне белизны, шли от тела, свисали с кровати, лежали в кровавых лужах.
– Чем ее одурманили? – Виктор правильно оценил увиденное.
– Состав тот же, что и в моем украшении.
Скривился.
– Кто-то не знает, что такое жалость. Сон наяву! – ни к кому не обращаясь, произнес он и тут же добавил: – Но на тот момент, когда сработала система безопасности, она была уже мертва.
Хотелось злорадно усмехнуться, но я постаралась избавиться от излишних эмоций. Их и так в последнее время было слишком много.
– У меня вопросы вызвал не только он. Следов чужого присутствия нет, похоже, обработали излучателем. «Наружка» тоже никого не зацепила.
Его реплика была очевидна, но я была рада убедиться в тех выводах, к которым пришла и сама.
– Либо серьезный глушитель, либо что-то типа легкого «Миража».
Подтверждать я не стала, продолжила:
– Днем она поругалась с мужем и покинула лабораторный комплекс. Заказала каюту на лайнере, который стартовал после полудня. Собиралась вернуться в Люцению.
– А где был во время убийства Ханри?
Вот теперь я от ухмылки не удержалась. Чем ближе к Ханри…
– Вроде как улетел сразу после ссоры на личной яхте. Прохождение контрольных станций подтверждает его слова.
– Кто бы подтвердил его нахождение на борту! – поймал мою мысль Виктор.
Я не ответила – отвлеклась, пролистывая данные Шторма. Где-то и что-то я видела…
Цифры, отметки, отчеты его аналитиков. Злополучный психопрофиль, который я так до конца и не просмотрела…
Эту оплошность требовалось срочно исправить. Если я не буду знать Дайриса так, как он знает себя…
– Вот! – остановив мельтешение на экране, воскликнула я.
Шаевский поднялся, подошел ближе.
– Встреча Ханри и капитана Шахина на Гордоне?
Объяснять я не стала, просто дала команду системе открутить обратный отсчет от момента этой записи к возможному вылету с Маршеи.
С учетом промежуточных точек, где засветилась яхта главы мегакорпорации, вывод был однозначным.
Виктор, отметив этот факт, вздохнул:
– Считаем, что он сказал правду. Тогда – кто?
Пожала плечами. Та часть операции, в которой была задействована я, строилась на утверждении в виновности Ханри. Косвенных доказательств, чтобы быть уверенным в этом, хватало. Начиная с излюбленного белого и заканчивая формулой дури, которой он собирался меня пичкать.
И если бы не Шторм с его данными… сомнений ни у кого из нас так и не возникло бы.
Оставалось сообразить, что теперь с этим делать.
– Не знаю, Виктор! Не знаю… – пробормотала я чуть слышно, чувствуя, как вновь возвращается боль.
Вряд ли она стихала, скорее уж мне просто было не до нее.
– А раз не знаешь, – неожиданно холодно отозвался Шаевский, – то я подкину тебе еще одну загадку. До кучи.
Вместо того чтобы выдать что-нибудь… заковыристое, пристально посмотрела на Виктора. Тот как раз перебрасывал на центральный экран отчет медиков по исследованию тела Эвин Ханри.
Я уже изучила его вдоль и поперек, но ничего примечательного не обнаружила. Если не считать, конечно, отметки о беременности, так и не закончившейся родами. Сведения об экстренном прерывании на шестом месяце тоже были в деле. Как и о тяжелых осложнениях, которые закончились вторичным бесплодием. Забеременеть естественным путем она бы уже не смогла.
Еще бы понять, почему не воспользовались другими способами. Или Ханри был противником искусственных методов?
Правда, происходило все это почти двадцать стандартов тому назад, так что не имело никакого отношения к тому, что случилось в отеле.
– Посмотри вот на это. – Он ткнул пальцем в пару столбцов и график рядом с ними.
Вздохнув, развела руками.
– Извини, но я не настолько…
Оправдаться Виктор мне не дал:
– Не только ты, но и многие… не настолько. – Успокоить меня у него не получилось. Не с таким взглядом. – Отклонения минимальные, на них редко обращают внимание, если не знать, что именно такие показатели указывают на возможные следы применения айо.
Все, что смогла – приподнять бровь, задавая безмолвный вопрос: хотел ли он сказать этим, что когда-то эту женщину вытаскивали с того света с помощью запрещенного препарата?
Шаевский не кивнул, как я того ожидала, но и так было все понятно. Наша история становилась еще интереснее.
До операции оставалось чуть больше двух суток.
* * *
Поработать ночью не удалось. За двадцать минут до полуночи – на Эстерии сутки длились двадцать пять земных часов, – появился Горевски, проверил уровень адаптации ботов. Он остался доволен, и в приказном порядке отправил спать. Когда поинтересовалась Виктором, поморщился и заверил, что тот – уже.
Кажется, этот вопрос задавала не только я.
