Юмор у меня получался специфический. Кажется, всем участникам будущего отбора стоило начинать бояться.
– Ты не ответил, что будешь пить, – подмигнула я ему, демонстративно отворачиваясь. – И вообще, пока не женишься, я замуж не выйду.
– Так и я… уже, – довольно хмыкнул за спиной Ярусь.
Пусть говорит спасибо, что с самообладанием у меня все великолепно, а то бы остался без мяса.
– Родители знают? – поставив блюдо на стол и обернувшись, поинтересовалась я.
Тот мотнул головой.
– Нет, ты – первая.
– И кто она? – Если судить по тону, то походило на допрос, но Ярусь ничуть не обиделся. Мне тоже предстояло отчитываться… за многое.
– Будешь хорошо себя вести, завтра познакомлю.
– Ну, ты и идиот, Ярусик! – выдала я довольно грубо, заставив его посмотреть на меня заинтересованно. – Это вместо того, чтобы отправиться к ней, ты заявился ко мне?!
Хохотал он недолго, но самозабвенно. Потом, протянув лапищу, схватил меня за руку, подтянул к себе.
– Я тебе говорил, что люблю тебя?
Я обиженно вздохнула;
– Говорил.
– Тогда повторю, чтобы ты не забывала. – И, почти не сделав паузы, продолжил; – Она военврач, служит вместе со мной.
– И на аттестацию тоже вместе с тобой, – проворчала я, отстраняясь.
– А что, – ухмыльнулся этот котяра, – Соболев – мужик нормальный. Если не злоупотреблять его нормальностью.
– Ага, – согласилась я, – нормальный. Ты есть-то будешь, или продолжишь убеждать меня, какой ты весь из себя?
– А я могу и то, и другое, – снова засмеялся Ярусь. Натянув футболку, которую я ему подала – точно знала, что будет меня смущать, – уселся на мое любимое место.
Все как всегда! И ведь не скажешь, что не осведомлен о моих привычках.
Пока ели, болтали о нейтральном. В основном о родителях. Со мной они многим не делились, как и братья, считая все еще маленькой, а вот для них табу отсутствовали. Особенно для того, который сидел напротив.
Пили вино, вспоминали детские приключения – проказливыми были все в нашей семье, – прекрасно понимая, что долго избегать той темы, которая волновала Яруся, не удастся.
Самое сложное брат взял на себя, просто не ответив на очередной мой вопрос.
– Лизи…
Кивнула, поднялась, прихватив с собой бокал вина, ушла в гостиную. Когда брат последовал моему примеру, я уже сидела в кресле, поджав под себя ноги.
– Ты помнишь, я тебе как-то рассказывала про полковника Шторма?
– Еще бы не помнить, – слегка разрядил обстановку Ярусь, – я тогда впервые видел свою сестру влюбленной.
– Давно это было, – протянула я, поднося фужер к губам.
Я была права: давно. Но не по времени, по произошедшим с тех пор событиям.
– И что Шторм?
Ярусю повезло. Про Славу ему было известно, но не так, как мне.
Со спецурой брату, конечно, приходилось сталкиваться по службе – с Валандом были знакомы он и Антон, – но вот этот конкретный полковник был для него лишь одним из многих. Единственное, чем выделялся, так теми чувствами к нему, которые вспыхнули и… погасли, оставив после себя понимание, как мне повезло. Шторм был слитком ярким, не заметила бы, как сгорела.
– Считай, что Соболев ему должен за спасение части своей армады.
Ярусь вздохнул, с прищуром посмотрел на меня.
– И ты в этом тоже принимала участие?
Кивнув, сделала еще один глоток.
– Мне страшно, Яр, – прошептала я, как выдохнула. Была уверена не только в том, что услышит, но и поймет.
Брат прошелся по комнате. Бокал в его руке казался крошечным и хрупким. Но это нисколько не мешало его рукам быть чуткими, а пальцам – виртуозными.
– Это хорошо, что тебе страшно, – остановился он, дойдя до окна. – Страх всегда заставлял тебя становиться собранной. – Он оглянулся. Улыбнулся грустно. – Ты меня почти успокоила.
Я пожала плечами:
– А вот ты меня – нет. – Вздохнула. – Значит, война?!
Ярусь взгляда не отвел.
– Ты же знаешь, пока не прозвучал первый выстрел…
Я знала, потому и продолжала надеяться и делать то, что умела и любила.
* * *
Мы устроились у Вано.
Вряд ли ему нравилось наше с Эдом присутствие, но обстоятельства вынуждали. Своевременно корректировать тестирование мы могли только из его кабинета.
– По четвертому – контакт, – отвлекшись от своей работы, произнес Эд.
Наш рабочий день начался рано, еще не было шести, когда мы с Эскильо входили в здание Управления. Вано, казалось, вообще его не покидал. Когда я уходила, он еще был, когда пришла, он уже занимал свой виртуальный трон.
День обещал быть весьма насыщенным. Если бы не жесткий приказ раньше времени не отсвечивать, энтузиастов здесь было бы хоть отбавляй. А так, совмещали приятное и полезное лишь мы втроем. Я сводила воедино данные, которыми обычно занимался Ровер, а Эд готовил план-справку по сопровождению.
При внешней простоте, занятие очень нудное. Куча согласований, состыковок. И все лишь ради того, чтобы бегунок был возвращен в зону задержания.
– Вижу!
Я даже не дернулась, чтобы посмотреть на экраны слежения, но душой не покривила. Успела заметить боковым зрением, как мимо Виешу Шуте, кандидата под номером четыре, прошли два обещанных Вано актера.
В послеобеденной сводке должна была оказаться информация, что одного из них разыскивает Служба следствия.
Как выполнение засчитывался подробный рапорт. Что, где, когда, подробное описание всех, кого можно было с ним связать.
Правда, номер четвертый об этом не знал.
– Готова инфа для третьего.
Третьим у нас значился тот самый Александр Кабарга, который привлек мое внимание.
Его личное дело, которое я изучила вдоль и поперек, ничего особенного не дало.
Школа. С четырнадцати лет в списках группы первоначальной подготовки военной Академии. Специализация – десант. В шестнадцать очередная комиссия предложила другой вариант – розыск. Зацепились за аналитические способности.
Отказ. Выявленная психологом причина – превалирующая физическая составляющая в ассоциативно сложившемся образе идеального мужчины. Рекомендации – упор на гармонизацию сформировавшихся представлений. Итог: в семнадцать лет повторное предложение и согласие. В восемнадцать успешное поступление в соответствующее учебное заведение высшего уровня, с третьего курса в качестве основного направления – маршальская служба.
Характеристики – загляденье. Итоги тестирований – только завидовать. И лишь одно подозрительное пятно на фоне этого великолепия – склонность к некоторой эпатажности. В качестве внутренней подоплеки, которую так и не сумели однозначно подтвердить, скрытая неуверенность в правильности сделанного выбора.
