— И поехала с ним поговорить? Так о чем
вы говорили?
— О посланиях, которые мы получили, о
гибели двух женщин.
— И что он думал по этому поводу? Нес ахинею
об Азазеле? Предлагал составить гороскоп или погадать на картах?
— Он считал, что это не более чем
совпадение, — ответила я.
— Здравомыслящий человек, хоть и
экстрасенс. А что он сказал по поводу «Я тебя вижу» и прочее? Откуда он взял
это?
— Из Священного Писания.
— О чем вы еще говорили?
— У нас было очень мало времени. В дверь
позвонили, он пошел открывать и… умер.
— С какой стати Азазелю к нему
являться? — хмыкнул Олег. — Или у экстрасенса тоже были грехи? Он ими
случайно не поделился?
— Не вижу в этом ничего смешного, —
сухо заметила я.
— Извини, — смутился Олег. —
Если следовать логике, то Азазель должен охотиться за тобой, а он вдруг
переключился на экстрасенса. А вот если перед нами не злой дух, а обычный
преступник, тогда все логично: он следит за тобой с пока неизвестной нам целью,
и узнав, что ты вышла на экстрасенса, поспешил от него избавиться. Их,
безусловно, что-то связывало, раз те же слова ты обнаружила на сайте. Очень
может быть, что экстрасенс способен был ответить на вопрос, кто такой Азазель,
если бы у него нашлось время хорошо подумать. — Признаться, эти слова
произвели на меня впечатление. Я вдруг вспомнила одну фразу из нашего разговора
и нахмурилась. — Что? — тут же спросил Олег, понаблюдав за мной.
— Он действительно сказал… сейчас точно
не вспомню… кажется, мой рассказ напомнил ему какой-то случай.
— Хоть что-нибудь он успел рассказать?
Или хоть намекнуть?
— Нет. Сразу после этого позвонили в
дверь. Подожди, ты в самом деле считаешь, что Горбовского могли убить?
— Но ты ведь не веришь в совпадения? А я
не верю в духов. Значит, его убили.
— Его никто не убивал. Я имею в виду в
привычном понимании. Как никто не убивал Людмилу или Ольгу, то есть не
сбрасывали с лестницы и не портили тормоза. Врач сказал, у Горбовского был
сердечный приступ.
— Но его можно спровоцировать, —
упорствовал Олег.
— За пять минут? — усомнилась я.
— Как бы нелепо ни звучало любое мое
утверждение, это все же лучше, чем Азазель.
— Он бы не открыл дверь незнакомому
человеку, — вслух размышляла я.
— Значит, он его хорошо знал. Или тот
представился сантехником. Горбовский открыл дверь и…
— И что? — вздохнула я, поймав себя
на мысли, что очень бы хотела поверить: все три несчастных случая — дело рук
сумасшедшего. Если бы можно было найти доказательства? Мир снова стал бы
привычным. «А ты избежала бы наказания», — услышала я ехидный голос и,
кажется, вздрогнула, не сразу поняв, что просто говорю сама с собой. —
Горбовский умер от сердечного приступа, — повторила я. — Предположим,
его, к примеру, напугали и спровоцировали приступ. Но я, находясь в библиотеке,
не слышала ни звука, и времени прошло слишком мало. Нет, испуг не
годится, — твердо сказала я, не сумев скрыть сожаления.
— Пожалуй, труп следует осмотреть более
тщательно, — сказал Олег. — Авось и появится зацепка. Завтра же
займусь этим делом. — Я пожала плечами, не разделяя его энтузиазма. —
А сейчас приглашаю тебя… Короче, пойдем прогуляемся, сходим в кафе. В конце
концов, весна на улице, чего в квартире киснуть?
Мне не хотелось никуда идти, я знала, что вряд
ли смогу избавиться от своих навязчивых мыслей, но, представив, что останусь
одна…
— Идем, — поспешно согласилась я.
* * *
В понедельник, приехав на работу, я
столкнулась возле лифта с Сергеем Юрьевичем. Он выглядел озабоченным и даже
недовольным.
— Сегодня хоронят Ольгу, — сказал
он, откашлявшись, вроде бы испытывая неловкость. — Надо, чтобы от наших
кто-то был. Я поехать не могу. Придется тебе. Возьми еще кого-нибудь. Деньги
выделили, венок я заказал. В двенадцать надо быть уже там. А пока посмотри
бумаги на столе.
«Сегодня хоронят Ольгу, — думала я,
направляясь к своему рабочему месту. — Странно, мне казалось, что прошло
много времени с момента ее гибели, на самом деле всего несколько дней, а
чувство такое, что это было в другой, уже полузабытой жизни».
— Ты поедешь на похороны? — спросила
Нина Львовна.
— Да.
— Что там с твоим назначением? — без
перехода спросила она. Пока я пыталась сообразить, что ответить, она заговорила
вновь:
— Это уже ни для кого не тайна. На место
Юрьича ставят тебя. По-моему, ты это заслужила. — Она подмигнула и
направилась к своему столу.
Я просмотрела бумаги на столе. В то утро было
много работы, и я совсем забыла о времени. Вновь подошла Нина Львовна и
напомнила, что мне пора ехать. Я несколько удивилась, когда ко мне
присоединилась Юлька. С Ольгой их ничего не связывало, но если начальство ее
отпустило, что ж, я ничего против не имею.
Мы поехали на моей машине. В дом, где жила
Ольга, входить не стали, ждали на улице. Мать Ольги вели под руки две женщины,
казалось, она не понимала, что происходит. Возможно, так и было, то ли горе
буквально оглушило ее, то ли подействовало лекарство: возле дома мы заметили
«Скорую». Правая рука ее непрерывно вздрагивала, точно ее дергали за неведомую
ниточку, левой она комкала платок и без конца повторяла:
— Оленька, Оля…
Видеть это было тяжело, я с облегчением
вздохнула, когда можно было вернуться в машину. По дороге на кладбище мы
молчали.
В городе одно действующее кладбище, за рекой,
километрах в пяти отсюда, но Ольгу хоронили на Никитском кладбище, где
покоились ее бабушка и отец. Пролет металлической ограды сняли, чтобы выкопать
могилу. Из-за оград и деревьев, разросшихся за полвека, было тесно,
родственники рассредоточились по тропинкам, которые были здесь в избытке. Рядом
рос огромный дуб, должно быть, ровесник церкви, что стояла ближе к кирпичной
ограде кладбища. Ветви тянулись во все стороны, внизу под ними было сумрачно и
даже страшновато.
Я старалась держаться в стороне, было страшно
видеть гроб, а первый ком земли, брошенный в могилу, вызвал у меня нервную
дрожь. Среди провожавших я заметила Анастасию Довгань. Увидев меня, она подошла
и встала рядом. Тихо спросила:
— Вам что-нибудь известно? Как это
произошло?
— Нет, — покачала я головой.
