Минут пять мы шли молча, потом Олег вновь
заговорил:
— Ты его хорошо разглядела?
— Того мужчину? Нет. Лица ни разу не
видела. Может, лица и нет вовсе или видеть его не полагается, — хихикнула
я, однако Олег шутку не принял.
— Не говори глупостей. Теперь ты,
надеюсь, понимаешь, что здесь ни намека на мистику. Человек этот из плоти и
крови.
— Значит, ты его хорошо разглядел? —
спросила я. Мой вопрос привел его в некоторое смущение.
— Физиономии его я тоже не видел, там
кругом деревья, а он стоял… занятно, как он умудряется выбрать место — и рожу
не разглядишь, и смотаться легко. Но кое-что у нас все же есть: высокий мужчина
спортивного телосложения, волосы темные, одет в черную кожаную куртку.
— Не густо, — пожала я плечами.
— Бывало и похуже. Он от нас не уйдет,
тем более что парень нахальный, любит покрасоваться. Звонки или письма были?
— Нет. Писем не было, и звонков тоже. А у
тебя есть новости?
— Пока ничего. Но… черт, надо было тебя
еще тогда послушать. Ты видела его за несколько минут до гибели Людмилы…
— Я видела мужчину, но не видела его
лица, так что утверждать, что это один и тот же человек, не могу, хотя я
уверена, что это так. Абсолютно уверена. Но для милиции этого мало.
— Для милиции возможно, но не для меня.
От того места, где он стоял, когда ты его увидела в первый раз, до лестницы
всего несколько метров. Он мог выжидать время, когда Людмила останется на
лестничной клетке одна. Столкнуть ее вниз и спокойно войти в лифт или юркнуть в
коридор. Там же настоящий лабиринт. С Ольгой сложнее, машина была исправна, но
сама Ольга здорово выпила. Он мог ее напугать, предположим, некоторое время
преследовал ее на другой машине, а там дело техники. Горбовский ждал
сантехника, парень позвонил в дверь, и Горбовский решил, что это сантехник. И
тот…
— Горбовский умер от сердечного
приступа, — вздохнула я.
— Возможно, он увидел что-то такое, что
спровоцировало приступ. Парень неспроста возле тебя вертится, это же очевидно.
А что у тебя на работе?
— Ничего, — пожала я плечами. —
Хотя мое назначение вроде бы вопрос решенный. Допустим, кто-то из наших спятил
и избавляется от конкурентов, но Горбовского-то убивать какой смысл?
— Смысл есть. Все дело в сайте, точнее, в
словах, которые убийца оттуда позаимствовал. Горбовский наверняка знал убийцу
или мог догадаться, кто это.
— Но если я фактически уже получила
назначение, то убийце следует поторопиться, — невесело усмехнулась я.
— Вот это меня и беспокоит, — очень
серьезно ответил Олег. — Слушай, у тебя есть парень?
— Что? — не поняла я. — А-а… не
знаю.
— Как это? — удивился Олег, что, в
общем-то, понятно.
— Он считает, что есть, а я в этом
совершенно не уверена.
— То есть ты его не любишь? Слава богу…
Значит, у меня есть шанс, к тому же это значительно упрощает дело.
— Какое еще дело?
— Охрану. Я серьезно считаю, что мне надо
пожить у тебя.
— По-моему, это глупость, — спокойно
ответила я. — Я вполне могу свалиться с лестницы в офисе или разбиться по
дороге на работу. Так что охранять меня дома нет смысла.
— Ну вот, а я рассчитывал, что мы узнаем
друг друга получше и ты, возможно, обратишь на меня внимание.
— Ты шутишь? — нахмурилась я.
— Не шучу.
— Тогда ты странный человек. — Мне
вдруг захотелось остаться одной, я мысленно придумывала слова извинения, чтобы
поскорее уйти, злясь на себя, на него за то, что надо что-то говорить,
объяснять.
Олег взял меня за руку.
— Ульяна, это случилось двадцать лет
назад. И ты даже не уверена, что… что так оно и было. Почему бы тебе не
поговорить с мамой? Ведь ей наверняка известно…
— Мамы не было на пруду, — покачала
я головой. — К тому же ты прав, это давняя история, и мама очень хотела,
чтобы я ее забыла. Так зачем же расстраивать маму?
— Но теперь ты убедилась, что во всей
этой истории нет ничего мистического? — спросил он.
— Убедилась, — кивнула я, чтобы
сделать ему приятное. — Идем к машине. Мне еще придется поработать сегодня.
Мы простились, и я отправилась домой. Работать
я не собиралась, однако компьютер включила сразу. В почтовом ящике одно новое
письмо. Увидев адрес отправителя, я вздохнула едва ли не с облегчением, и все
же рука замерла на мгновение, я зажмурилась, щелкнула мышкой и открыла глаза.
«Я есмъ пастырь добрый», — прочитала я, ниже крупными красными буквами:
«Пятое Евангелие». Первая фраза показалась знакомой. Я нашла в Интернете
Евангелие от Иоанна. Так и есть. Цитата взята оттуда. Глава десятая, стих одиннадцатый.
«Я есмъ пастырь добрый», повторила я, силясь понять, что это могло значить.
Особых идей не наблюдалось. Вторая фраза вовсе ставила в тупик. Пятое
Евангелие? Я не знаток Священного Писания, но помнила, что Евангелий существует
четыре. От Матфея, от Иоанна, от Марка и от Луки. Однако решила свои знания
проверить. Через десять минут убедилась: я не ошиблась. Четыре апостола
составили описание земной жизни Христа, за что и были названы евангелистами. О
пятом евангелисте ни слова. «Пятое Евангелие», — напечатала я и щелкнула
мышкой. Не знаю, чего я ожидала, но увиденное повергло меня в недоумение.
«Пятое Евангелие» — словосочетание весьма популярное. Я наугад открыла одну из
страниц и прочитала: «Пятое Евангелие».
Просидев полночи за компьютером, я могла с
уверенностью сказать: понимать, что происходит, я больше не стала. Кроме
четырех Евангелий, вошедших в христианскую Библию, есть еще так называемые
апокрифы. Но как все это связано с происходящим?
Я пыталась найти разгадку, читая апокрифы,
глаза слипались, голова раскалывалась. В комнате стало светло, я взглянула на
часы и с удивлением поняла, что уже семь часов утра.
Я выключила компьютер и пошла в ванную.
Холодный душ меня не взбодрил, я трясла головой, силясь прогнать дрему,
казалось, что я способна уснуть стоя. Почистила зубы, умылась, с
неудовольствием посмотрела на себя в зеркало. Лицо помятое, вроде бы даже
опухшее (за ночь я выпила три чашки кофе и огромное количество чая), глаза
покрасневшие, в целом вид совершенно неподходящий для очередного трудового
подвига. Я подозревала, что сегодня буду никудышным работником, и даже
подумала, а не сказаться ли мне больной и завалиться спать? От этой мысли стало
стыдно, и я пошла готовить кофе.
