— Мы привлекли чье-то внимание, —
сказал он тихо, схватил меня за руку и быстро направился в сторону леса.
— Эй! — крикнул кто-то нам в
спину. — Вы что здесь делаете?
Если бы, повернувшись, я увидела скелет или
существо в белом балахоне, под капюшоном которого отсутствовала бы физиономия,
то ничуть бы не удивилась.
Я следовала за Михаилом, с трудом передвигая
ноги и держа его за руку. В голове не было мыслей, лишь рвался наружу дикий
ужас, хотелось открыть рот пошире и завопить во вею мочь.
Мы вернулись к машине, я упала на сиденье и
закрыла глаза, Михаил завел мотор, но с места не тронулся.
— Этого не может быть, — все-таки
повторила я и посмотрела на Михаила. Он улыбнулся и пожал плечами. — Этот
человек мертв. Он умер год назад. Я видела его могилу. Я видела.
— Не вздумай задавать вопросов, —
предупредил он. — Я не смогу на них ответить.
— Тогда чего ты ждешь? Поехали.
Я смотрела в окно, джип набирал скорость. Что,
если это сон? Нет, хуже. Что, если это бред? Бред безумной. И меня здесь нет.
Меня нет в машине, и нет кладбища, рядом нет этого парня, ничего нет, а я
где-то в смирительной рубашке, в комнате с мягкими стенами, исхожу ужасом и ору
один на один со своим кошмаром. Ничего нет.
Я резко открыла дверь, Михаил схватил меня за
плечо, а я хлопнула дверью, подставив руку, и взвыла от боли. Михаил
притормозил, закрыл дверь. Боль пульсировала в ладони, била в висок, я смотрела
на свои пальцы, ноготь на указательном потемнел. Это не сон. Я чувствую боль,
значит, все наяву. Я глубоко вздохнула и откинулась на сиденье.
Михаил тронулся с места, но теперь в нем
чувствовалось напряжение, настороженность, он приглядывался ко мне, точно
пытался угадать, что я сделаю в следующий миг.
— Едем к Платонову, — сказала я
почти спокойно.
— Ты хочешь вернуться в тот дом? —
вроде бы не поверил он.
— Если он умер год назад, а я с ним
разговаривала еще вчера… Этому должно быть объяснение. Либо он жив, либо кто-то
хотел, чтобы я так думала. Едем.
— Хорошо. Только что ты собираешься там
делать?
Я не ответила, и за всю дорогу до дома
Платонова мы не произнесли ни слова. Когда громада дома возникла из темноты, я
вздохнула почти с облегчением, меня не покидала мысль, что дом вдруг исчезнет.
Не только дом, исчезнет улица, весь этот город, который я привыкла считать
своим.
— Что дальше? — спросил Михаил,
останавливаясь в переулке.
— У тебя есть монтировка? — спросила
я деловито.
— Хочешь проникнуть в дом? — Он
вроде бы не поверил.
— Хочу.
— И ты всерьез надеешься найти там
объяснения?
— Если ты не желаешь объяснять, придется
мне самой.
— Я твой Ангел-хранитель, только и всего.
— Тогда давай монтировку.
— В таком доме наверняка есть
сигнализация. Приедет милиция, и ты окажешься в трудной ситуации.
— А ты на что? — усмехнулась я.
— Ангел-хранитель не спасет от
тюрьмы, — вздохнул он.
— Зато с тобой мне там будет не страшно.
Ты идешь или будешь ждать меня здесь?
Он вышел первым и достал монтировку. Мы
направились к калитке. Я все-таки нажала кнопку домофона, послушала тишину.
— Ломаем? — выждав немного, спросил
Михаил и легко взломал замок на калитке. Мы прошли к дому. — Давай
прогуляемся, — предложил он. — Возможно, есть еще какая-нибудь дверь.
Эта выглядит несокрушимой.
Как заправские грабители, мы обошли вокруг
дома, светя себе фонариком. Я надеялась, что соседи не обратят внимание на то,
что происходит. Впрочем, кроме соседей, нас подстерегает масса неожиданностей,
Михаил говорил о сигнализации, могут быть видеокамеры и бог знает еще что, но в
тот момент меня это не особенно занимало. Мне нужно было попасть в дом.
В сад из дома вела дверь, наполовину
застекленная. Михаил ударил по стеклу монтировкой, осколки, звякнув,
разлетелись по плитке, он сунул руку в образовавшееся отверстие, нащупал ручку
и открыл дверь.
Коридор, в котором мы оказались, тонул в темноте.
Я шарила рукой по стене, пока не нашла выключатель, вспыхнул свет, и я на
мгновение зажмурилась. Михаил с интересом разглядывал дверь.
— Не похоже, что здесь установлена
сигнализация, — заметил он удовлетворенно.
Через несколько минут выяснилось, что дом
пуст. Он был не таким уж и большим. Мы разделились, я осмотрела первый этаж,
Михаил второй. Вскоре он позвал меня:
— Ульяна, как у тебя? Здесь ничего нет.
Вторым этажом не пользовались, даже мебель отсутствует.
Я включила свет в гостиной, наплевав на соседей
и милицию, и первое, что увидела, была инвалидная коляска. Она стояла возле
камина. На подлокотник небрежно брошен плед. На тумбочке я заметила фотографию
Платонова. Большая фотография в рамке. Мужчина в белой шляпе широко улыбался.
Через нижний левый угол рамки пропущена черная лента.
— Господи, — прошептала я, мне
захотелось рухнуть в обморок, чтобы ничего не видеть, не пытаться понять. Я
услышала шаги, по лестнице спускался Михаил.
— Есть что-нибудь интересное? —
спросил он, подходя ближе, заметил фотографию, взял ее, повертел в
руках. — Старикан исчез, и коляска ему не понадобилась, — сказал он
со вздохом. — И сигнализации нет, — добавил он с удивлением. —
Чудеса.
Я подошла к книжным полкам, зачем-то вынимала
том за томом, прекрасно понимая, что ничего здесь не найду. В доме не было
разгадки, и я даже не знала, существует ли она вообще.
На меня напало странное равнодушие, я
поставила книги на место, Михаил сидел на диване и с грустью наблюдал за мной.
— Идем отсюда, — сказал он тихо. Это
привело меня в чувство, и я принялась за полки с удвоенным усердием. Вспомнила,
что в доме был лифт, вышла в коридор. Так и есть. В лифте три кнопки: 1, 2 и 0.
Я поднялась на второй этаж. Жалюзи опущены, двери трех комнат настежь, комнаты
пусты. Я вернулась в лифт и нажала кнопку с цифрой 0. Лифт загудел и начал
опускаться. Когда дверь открылась, я увидела просторную комнату, свет вспыхнул
сам собой, сработала автоматика, видимо, свет загорался, как только открывались
двери лифта. Комната была заставлена стеллажами с книгами, судя по обложкам, в
основном по психологии. Огромный стол, на нем компьютер. Я подошла и включила
его. На мониторе появились слова. «Привет. Я тебя ждал». Буквы стали
растекаться, а потом экран погас.
