— Для него это был крах… полный. И не
только крах карьеры. Тут все значительно сложнее. И страшнее. Брат был смыслом
его существования. Понимаете? Он был его семьей, его другом… всем. Антон
Петрович выступал свидетелем на суде, вынужден был давать показания против
брата. Собственно, он сам и обратился в милицию, когда его подозрения перешли в
уверенность. Думаю, он считал, что брат болен. Наверное, какие-то основания у
него для этого были. Бог знает что пережил мальчишка в этой нелепой войне. Но
экспертиза признала Романа Родионова вменяемым. Так что сумасшедшим он не был.
Работу Антон Петрович бросил, устроился то ли дворником, то ли сторожем. Потом
я потеряла его из вида. Кажется, он уехал из города. Думаю, для милиции не
составит труда… Но после вашего рассказа… все очень похоже на тот случай.
По-моему, Роману дали пятнадцать лет, а это значит, он еще в тюрьме. Если
только амнистия… Такое возможно?
* * *
Уже из машины я позвонила Олегу.
— Будут новости, сообщу, — буркнул
он, чувствовалось, что у него нет времени на разговоры.
— Куда теперь? — спросил Михаил.
— Домой, — ответила я. — Олег
все узнает об этом Романе Родионове. Этот тип каким-то образом выбрался из
тюрьмы, возможно, бежал…
— Нет, — покачал головой
Михаил. — Он погиб. Через три месяца после суда.
— Откуда ты… — начала я и
осеклась. — Ты его знал… Ты бывший военный, а он… он был твоим другом?
— Даже больше, если это возможно.
— Он спас тебе жизнь? И ты не веришь, что
он виновен?
— Конечно, нет. Он и не был виновен. И он
любил своего брата.
— И взял чужую вину на себя?
Конечно, — пробормотала я. — Все эти разговоры об Иуде, все эти
нелепые выдумки. Он предал брата, и брат погиб. Донес в милицию на невиновного,
сфабриковал улики и даже свидетельствовал против него на суде. А теперь этот
сукин сын взялся за старое. Но грех не дает ему покоя, и он придумал всю эту
нелепую историю с Пятым Евангелием. Невероятно. Теперь его найдут…
— Я ищу его не один год. Если он в городе,
то под другим именем и, скорее всего, с другим лицом. Не знаю, мучает ли его
совесть, но одно несомненно: от старых привычек он не отказался.
— Но почему ты не сказал мне сразу?
Почему? Зачем понадобилась эта выдумка с Ангелом-хранителем?
— Это не выдумка. Я действительно твой
Ангел-хранитель, — улыбнулся он. — Я ни минуты не верил, что Ромка
виновен. Чушь. Но он молчал, как проклятый. Он очень любил брата. Тот ему был
вместо отца, понимаешь? И он пошел за него в тюрьму, хотя должен был понимать,
брат вряд ли угомонится. Подождет, когда страсти утихнут, и опять возьмется за
старое. Я с самого начала подозревал Антона. Достаточно было взглянуть на него.
Глаза прятал, трясся весь… Когда Ромка погиб, я ушел из армии, чтобы было время
и возможность разобраться в этой истории. Но Антон исчез из города. Я пытался
его найти, безрезультатно. У меня есть друзья в милиции, от них я и узнал о
тебе, точнее, об этих странных несчастных случаях. Латунина права, все очень
похоже на то, что происходило тогда. И я понял: он здесь. А еще я понял, что
тебе нужен Ангел-хранитель.
— Я вроде подсадной утки, да? —
спросила я с горечью.
— Дурочка, — засмеялся он. —
Какая ты дурочка.
Мы остановились возле моего подъезда. Меня
душила обида, мне не хотелось его видеть, но, когда он пошел за мной, я не
возражала. Он гремел посудой на кухне, а я вжалась в кресло и пыталась бороться
со слезами.
— Хочешь чаю? — спросил он,
заглядывая в комнату.
— Нет. Спасибо.
Михаил подошел и присел на корточки рядом со
мной.
— Чего ревешь?
— Я не реву.
— Глупо врать своему Ангелу.
— Ты не Ангел, — покачала я
головой. — В этом все дело.
— Прости за ту глупую выходку на крыше. Я
был уверен, что ты не прыгнешь. И страшно испугался. У меня до сих пор сердце
сжимается, как вспомню.
— Ты мне врал.
— Я должен был понять, на чьей ты
стороне.
— Теперь знаешь?
— Теперь это безразлично. Кем бы и с кем
ты ни была, это не изменит моего отношения к тебе.
— Ты не мог бы выражаться яснее? —
нахмурилась я.
— Буквально в трех словах? —
улыбнулся он.
— Ужасно противно навязываться, —
усмехнулась я и смущенно вздохнула, потом спросила:
— Ты женат?
— Нет.
— Но есть человек… — Он приподнялся и
поцеловал меня. — В тот момент, когда я увидел тебя, все остальное
перестало иметь значение. Я всегда буду рядом. Даже если ты выберешь этого
парня, я буду твоим Ангелом-хранителем.
— С чего ты взял, что я… мы с Олегом едва
знакомы. — Он сжал мою руку.
— Тогда тебе только остается поверить… —
И он опять поцеловал меня.
— А как же правило Ангела-хранителя, о
котором ты мне рассказывал? — улыбнулась я. — Если Ангел полюбит
земную девушку…
— Он лишится бессмертия, — засмеялся
Михаил и сказал серьезно:
— А на фига мне оно, когда есть ты? Лучше
миг с тобой, чем вечность без тебя.
* * *
— Вот мы решили, что спятивший психолог
заварил всю эту кашу, — рассуждала я вслух, поглаживая плечо
Михаила. — Но он не мог все это проделать в одиночку…
— Как ты не можешь отвлечься от своих
мыслей даже рядом со мной, — усмехнулся он и чмокнул меня в нос.
— Извини. Просто я…
— Просто ты очень любопытна.
— Я хочу разобраться. Что в этом плохого?
— Пусть менты разбираются.
— Ты посвятил этому делу многие годы…
— А теперь хочу быть просто счастливым.
Что в этом плохого, — передразнил он. — Этому типу стоит сказать спасибо.
Если бы не он, мы могли бы никогда не встретиться. Бр-р, — передернул он
плечами. — Подумать страшно.
— Что это за наколка? — ткнула я
пальцем в татуировку на его плече. — Она что-нибудь означает?
— Так, глупость. Мальчишество. Все
кололи, и я за компанию.
— Расскажи мне о себе.
