С почтением, Лев Левин, психолог».
«Администрация президента РФ, международный отдел. Г-ну Тремандину.
Уважаемый Сергей Юрьевич!
В последнее время в американской печати появились публикации, бросающие тень на честь и достоинство Президента Российской Федерации, г-на Путина Владимира Владимировича. Речь идет о судьбе г-жи Сказкиной Е. Н. и ее дочери Лены, которую г-жа Сказкина объявила публично «ребенком от Путина».
Вся эта история не стоила бы выеденного яйца, как гласит русская пословица, однако определенные круги в США хотели бы раздуть ее в своих корыстных целях. Мне как гражданину своей страны это крайней неприятно. Кроме того, меня затрагивает это и лично, поскольку отцом этого ребенка, по всей видимости, являюсь я.
Однако гораздо более важным мне представляется вопрос о том, как уберечь саму Катю от нежелательных последствий этой истории. Ведь речь идет, в конце концов, о душевном здоровье нашего гражданина, молодой женщины. В течение почти года я, будучи приглашенным Катиным отцом, г-ном Сказкиным, консультировал ее в качестве семейного психолога.
Я не хотел бы отнимать ваше время и посвящать вас в психологические и психиатрические тонкости, к тому же, я надеюсь, что, когда вся эта история прояснится, Кате будет оказана профессиональная помощь наших лучших специалистов. Хочу сказать только одно: я глубоко убежден, что Кате не нужна госпитализация, особенно теперь, когда она стала молодой матерью. Единственное, что ей нужно – чтобы о ней на время все забыли: и журналисты, и родственники, и вообще все. Ей надо пожить отдельно от родителей, возможно, где-то на природе, в тихом месте.
Но главным условием ее окончательного выздоровления, безусловно, является возвращение на Родину.
Я готов помогать нашей, российской стороне в судебном разбирательстве данного вопроса, если таковое потребуется, но мне кажется, что мой личный разговор или хотя бы письмо, ей адресованное, помогут решить этот деликатный для нашей страны вопрос без лишней шумихи и огласки.
С уважением, Лев Левин, психолог».
* * *
– Так все-таки сколько? – спросил Лева, пытаясь разглядеть профессора Иткина сквозь дико слезящиеся глаза. Свет в кабинете был уж очень яркий, даже странно для больницы. Это ж не хирургическое отделение, право слово. Или это от лекарств? Или слишком долго сегодня спал днем?
– Лев Симонович, дорогой, ну поверьте вы мне, наконец. Да хоть сегодня отпустим. Но вы же опять к нам вернетесь. Ну вы же сами специалист, и очень неплохой специалист, должны понимать.
Иткин был очень старым и очень добрым человеком, то есть тот тип, который Лева любил больше всего в психиатрах, пусть обманчивый, но самый приятный тип старого доктора, самый эффективный, редкий теперь, но сейчас его безумно раздражали его ухоженная бородка, чересчур холеные руки, белоснежный халат и какие-то прячущиеся глаза. А Иткин продолжал убеждать:
– Как только ваше физическое состояние придет в норму, мы немедленно с вами встретимся, и просто сами решите, сами оцените свое состояние – какие ваши будут пожелания, так сказать, жизненные планы, так мы и поступим.
Ну что ж мы, враги вам, что ли? Просто понимаете, когда вы к нам сюда попали…
– Что значит «попал»? – остановил его Лева.
– Ну, что значит «попали»? Вот то и значит – «попали»… Попали, и все тут, вот так вот попали. Как сюда все попадают? – засмущался профессор, забормотал и даже заулыбался отчего-то…
– Что значит «попал»? – повторил свой вопрос Лева.
Возникла неловкая пауза.
– Не хотелось вас огорчать, вот так, сразу, – сказал Иткин. – Короче говоря, приступ был, Лев Симонович. Увы. В нехорошем состоянии, к сожалению, вы к нам сюда приехали.
– И где же он случился? – спросил Лева, чувствуя себя в каком-то странном, скользящем состоянии. – И как это все… было?
– Да ничего особенного. Повздорили там с одним милиционером, у Спасских ворот. Наговорили ему всяких дерзостей. Кричали там что-то, не вполне удобоваримое. В общем, неадекватно себя вели, как говорится. Слава богу, он как-то так… без глупостей себя повел. Сей секунд забрали и привезли.
– К вам? – спросил Лева.
– Да нет, не к нам, – нахмурился доктор. – В другое место. Но там посмотрели, что вы как бы свой человек, коллега. Позвонили мне. И вот, слава богу, вы у нас. Вы у друзей, Лев Симонович! Понимаете меня?
– Я вас понимаю, – медленно сказал Лева. – Спасибо. Но раз так, значит, я у вас долго буду?
– Опять вы за свое! – обиженно вскинул руками Иткин. – Да никто тут вас насильно не держит. Хотите, я вот сейчас вас домой отправлю? Вот прямо сейчас позвоню, чтоб вас забрали. Только кому?
– Действительно, – с интересом откликнулся Лева. – Кому?
– Жене вашей?
– Она в Америке, – сказал Лева. – Вы же знаете…
– Знаю, конечно, – смущенно отозвался профессор. – Это я так, иду, как говорится, по списку, – он покопался в бумажках и словно бы задумчиво сказал: – Ну вот есть у нас такая Ниточкина Марина Игоревна. Посещала вас регулярно в тот раз, и сейчас уже дважды была.
– Как «была»? – неприятно поразился Лева. – Я что…
– Ну под капельницей немного вас подержали, неважно, – уклончиво заторопился профессор. – Ну так что, она у нас будет как родственник? Ближайший?
– Пожалуй, нет, – подумав, сказал Лева. – Не надо ей звонить. А вот приходить – пожалуйста, буду очень рад ее видеть.
– Ну вот и славненько, – обрадовался доктор. – Общение вам, голубчик, жизненно необходимо. Оно, на самом деле, очень терапевтическое действие оказывает в вашем случае. Очень даже. Так, ну есть еще Скворцова Дарья Михайловна. Тоже приходила, но не так часто. Телефон ее знаете?
– Нет, – сказал Лева. – Не знаю.
– Нет. Не знаете, – констатировал доктор. – Стокман еще есть. Сергей.
– Я ему сам позвоню, – сказал Лева. – Позже.
– Ну вот видите, – удовлетворенно сказал доктор. – Забрать вас пока некому. Пока. И потом, Лев Симонович, ну вы же сами доктор, пусть не в полном смысле этого слова, но в нашем-то деле понимаете, вам сейчас надо попросту отдохнуть. Никто вас ни в чем не ограничивает, все у вас, слава богу, в порядке, обычный нервный срыв. А у нас клиника нервных болезней, ровно то, что доктор прописал. Попьете успокаивающее, погуляете, все вам можно, звонить можно, в библиотеку можно, курить можно, за территорию выходить можно, сад у нас огромный… Для вашего же блага, для восстановления ваших сил, голубчик, я вас прошу, ну какие между коллегами могут быть подозрения?
– Да я все понимаю, – устало сказал Лева. – Я вам очень благодарен, профессор. Честное слово.
– Ну вот и славно. Гуляйте! Читайте! Не жизнь, а сказка… Если какие-то вопросы, приходите сразу. Я тут каждый день. Питание вот, правда, у нас в последнее время…
