* * *
— Простите, — робко начала я, — это
ограбление?
Вопрос мой адресовался здоровенному парню в маске, который
энергично размахивал железкой, подозрительно напоминающей пистолет. Видно было,
что парень здорово нервничает. Он орал «Всем на пол», и этим криком вывел меня
из глубокой задумчивости, в которой я пребывала с утра. Спросила я скорее по
привычке (я люблю задавать вопросы, потому что от природы любопытна), а еще из
вполне понятного желания быть в курсе происходящего. Потому что если это
ограбление, я в общем-то ничего против не имею: в кошельке у меня 100 руб. 55
коп. и я согласна пожертвовать ими, лишь бы парни не волновались из украшений
на мне кожаный браслет, между прочим дорогой и мне он нравится, лишаться его я
не планировала, но вряд ли парни позарятся на такую грумзу. В общем, если это
ограбление, мое дело тихо-мирно сидеть в уголке, то есть теперь лежать на полу,
дождаться, когда грабители смоются и продолжить размышления о жизни, которая,
кстати, в последнее время не очень-то радовала. Если же парни, не приведи
Господи, террористы, тогда придется настраивать себя на испытания, а мне это,
по понятным причинам, не хотелось, испытания я не очень жалую, а сейчас они и
вовсе не кстати.
Короче, задавая этот вопрос мягко, вежливо, со свойственной
мне интеллигентностью, я хотела только определиться.
— Заткнись, — рявкнул здоровяк, схватил меня за
шиворот и толкнул на пол, где я и распласталась, прошипев «придурок», правда
прошипев еле слышно, осмотрительно понизив голос и отвернувшись.
Террористы", — с тоской подумала я, потому что
ничего хорошего от жизни не ждала. И даже не испытывала особого удивления, в
очередной раз умудрившись попасть в историю. Для меня это дело обычное:
бутерброд всегда падает маслом вниз, автобус ускользает из-под носа, вылет
самолета задерживается, паспорт теряется, каблуки ломаются, а жулики в толпе
безошибочно находят меня, чтобы свистнуть кошелек из сумки.
Другая бы на моем месте загрустила, решив, что это
пожизненный крест, но я была оптимисткой и верила, что однажды мне повезет
по-крупному, иначе выходит, что в мире нет справедливости, а с этим я
согласиться никак не могла.
В общем, я лежала на полу, томно вздыхала и поторапливала
провидение, мол, хватит испытаний, пора переходить к тотальному везению, я,
конечно, не против еще немного потерпеть, но террористы это, пожалуй, слишком.
Чтобы отвлечь себя от этих мыслей (с провидением шутить не
стоило), я принялась вспоминать события этого дня, пытаясь определить, является
ли он чем-то особенным или ничего, день как день, и закончится вполне мирно. Не
хотелось бы думать, что день этот последний, хотя парни в масках свирепствовали
вовсю, то есть орали и грозили всех перестрелять. «Ничего, ничего, —
утешала я себя, — все как-нибудь образуется».
Утром у меня перегорел электрический чайник, дело обычное,
потом я поехала к Светке, приткнула машину возле подъезда на пригорке, забыв
поставить ее на ручник, а она возьми да и покатись, передним колесом влетев в
канализационный колодец, люк которого был открыт. Это событие я восприняла как
должное, такое и раньше случалось. После того, как машину удалось вытолкать
усилиями пришедших мне на помощь граждан мужского пола, выяснилось, что ее
придется отправлять в ремонт было обидно и совершенно непонятно: с какой стати?
Слово «подвеска» вызывало у меня стойкие ассоциации с «Тремя мушкетерами» и
потому воспринималось несусветной глупостью, но толстый дядька, который
талдычил мне про подвеску, сумел запугать меня и я отправилась на станцию
технического обслуживания, где машины лишилась, то есть мне сказали, что
забрать ее я смогу только через два дня. К машине я привыкла и почувствовала
себя сиротой, оттого ничего хорошего от жизни не ждала и правильно, между
прочим.
Я вспомнила о Светке, которой должна была пятьсот баксов и
намеревалась сегодня их вернуть, поехала к ней на троллейбусе, потому что кроме
баксов у меня был только проездной, который я два дня назад нашла возле
подъезда. Я обошла соседей, выясняя не потерял ли его кто-нибудь из них, и в
конце концов оставила было у себя, решив, что с этой находки начнется новая эра
в моей жизни — эра повального везения. Ничуть не бывало. Панически боясь
кошельков, я спрятала доллары во внутренний кармашек сумки, откуда они исчезли,
потому что какой-то гад, воспользовавшись толчеей в троллейбусе, просто
разрезал сумку. Обнаружила я это у Светки, когда попыталась достать
деньги, — рука моя свободно проникла в новообразовавшееся отверстие и я
убедилась, что денежки тю-тю. Светка вздохнула и сказала с печалью:
— Не переживай. — Подумала и добавила:
— Когда-нибудь это кончится.
— Надеюсь, — пожала я плечами.
— Давай чай пить, — ласково предложила
подруга, — а с деньгами не торопись.
Я ничего не планировала покупать, какая разница, где они
лежат, у тебя или у меня…
— Спасибо, — вздохнула я и подумала, что если бы
не послушала толстого дядьку и не поехала в сервис… или хотя бы для начала
заскочила к Светке и вернула деньги… Все-таки интересно: это судьба или во всем
виновата я?
Лишившись и машины, и денег, я решила, что для одного дня
это слишком. Я взяла в долг у Светки сто рублей и отправилась домой, вызвав
такси. Но едва мы отъехали от Светкиного подъезда, как у «Волги» спустило
сначала одно колесо, которое водитель быстро заменил, а потом и второе,
заменить которое вот так сразу возможным не представлялось. Водитель матерился
сквозь зубы, а я даже не удивилась и побрела к троллейбусной остановке, надо же
было как-то выбираться из этого района.
Троллейбус был почти пуст, а сумка уже разрезана и я
благополучно добралась до дома. То, что за время пути дважды отключали
электроэнергию, я в расчет не беру, это пустяк, да и отключали-то всего минут
на двадцать, меня такими пустяками не проймешь.
Приехав домой, я вспомнила, что забыла ключи на тумбочке.
Само собой на звонки никто не реагировал, выходит, и Ритка и ее возлюбленный
куда-то смылись (хотя Ритка в это время всегда дома, но на то оно и невезение).
Вспомнив, что у меня есть 100 руб. и 55 коп., я зашла в кафе на соседней улице
с намерением выпить чаю и скоротать время до появления Ритки.
