— Маня, — он взял меня за руку, — послушай. Я
не знаю, почему у тебя сложилось обо мне такое мнение… Все совершенно не так.
Поедем домой и спокойно все обсудим.
— С какой целью ты все это время вертелся рядом? —
нахмурилась я. — Чего добивался?
— Как чего? Твоего расположения, конечно.
— Разговора не получается, — констатировала я.
— Почему? Потому что я отказываюсь на себя
наговаривать?
— Потому что правду сказать не хочешь.
— Правду? Пожалуйста. Я встретил девушку, которая мне
очень понравилась, в ее машине обнаружили наркоту. Я хотел знать, какое она
имеет к ней отношение, оказалось никакого, но вот беда, наркоту я уже спустил в
унитаз и теперь боялся, что это отразится на девушке. Ко всему прочему, ты
оказалась замешана в дурацком ограблении, словом, было ясно, оставить тебя одну
никак нельзя. Вот и все. Поехали домой, и позвони Ритке, где она, кстати?
— Ритка? — не поняла я.
— Где ты ее спрятала?
— Что-то я не пойму…
— Я звонил домой, но звонки игнорировали. Я решил, что
ты проявляешь принципиальность, поспешил закончить дела и приехал. В квартире
никого. Это меня здорово напугало. Я позвонил тебе на сотовый и на счастье ты
откликнулась.
— Ритки нет дома?
— Поехали и сама убедишься.
— Нашел дуру, — усмехнулась я. — Все. Беседа
закончена. Помни о моем обещании.
— Прекрати валять дурака, — разозлился он, теперь
от рубахи-парня в его облике ничего не осталось.
— Я не валяю дурака. Я прощаюсь с тобой навеки. Всего
хорошего. — С этими словами я сделала шаг в сторону. Стас схватил меня за
руку, в аллее как раз появился милицейский патруль, я заголосила «помогите!»,
Стас отдернул руку, а я рванула к выходу из парка. Оказавшись в безопасности, я
смогла понаблюдать, как Стас объясняется с господами из милиции, которые
увлеченно разглядывали его документы. Тут мне пришло в голову, что возможно я
вижу этого придурка в последний раз, и я заревела. Без всякого к тому желания.
Шла и ревела и неизвестно, чем бы все это кончилось, но тут раздался звонок и я
на длительное время была избавлена от мыслей о Стасе, впрочем, как и от всех
других.
Но лучше по порядку. Телефон зазвонил, я взглянула на номер,
дабы убедиться, что это не Стас, и ответила:
— Слушаю.
— Мария Анатольевна, — ласково пропел Боня.
— Здравствуйте, Богдан Семенович.
— Как ваши дела? — поинтересовался он. —
Плохо, — не стала я лукавить.
— Что так?
— Собиралась замуж за богатого человека, теперь не
собираюсь.
— Бывает. Зачем вам гнаться за богатством? У вас своего
за глаза.
— Вы имеете в виду духовное богатство? —
сообразила я.
— Нет, знаете, я материалист. Мария Анатольевна, тут
вот какое дело. Ваш папенька задолжал крупную сумму денег. И не вернул. Мой
клиент настроен решительно и намерен получить деньги с вас.
— А большой долг? — забеспокоилась я и громко
икнула, услышав:
— Сто тысяч.
— Рублей? — спросила я, не очень-то рассчитывая на
удачу.
— Не смешите, Мария Анатольевна.
— Да, что-то я в самом деле… У вас есть какой-то
документ, удостоверяющий, что папа брал эти деньги ?
— Видите ли… — начал иезуит, но я не позволила себя
перебивать.
— Вы ведь не рассчитываете, что я поверю вам на слово?
Это было бы довольно глупо с моей стороны.
Тут в трубке послышался густой бас Севрюгина.
— Вот что, — рыкнул он, — твой папаша мне
должен эти деньги и я их получу.
Срок тебе неделя. Не вернешь деньги, твоя подружка, или кем
она тебе там доводится, лишится головы.
— Какая подружка? — испугалась я. — Пауза, а
вслед за этим в трубке раздался голос Ритки:
— Маня, эти психи меня похитили. Явились в квартиру
Стаса, пистолетом грозили. Пришлось ехать. Маня, они совершенно сумасшедшие, я
им битый час твержу, что денег у нас ни копейки. Если только квартиры продадим,
но на что тогда самим жить? Вот если ты выйдешь замуж за Стаса…
— Не выйду. Он мерзавец.
— Жаль. Хотя я не очень верю, что ради меня он бы
раскошелился.
— Как с тобой обращаются? — испуганно спросила я.
— Нормально, — ответила Ритка.
— А где ты?
— Не знаю. Вроде дачи или дома за городом. Меня сюда с
завязанными глазами везли. Из дома не выпускают. Думаешь, они всерьез про мою
голову говорят? Если честно, я переживаю. Ведь эти двое форменные психи.
Разбили папину урну, думали, там ценности. Ну не идиоты ли? Папа лишился
последнего пристанища и куда мы теперь понесем свою печаль?
Только я собралась ответить, как вновь услышала Севрюгинский
бас:
— Я не шучу. Поняла? Гони бабки.
— Дядя Гена, — заныла я, помнится, он предлагал
себя так называть в память о том золотом времечке, когда я сиживала у него на
коленях, — откуда ж у меня деньги?
— Не смеши. После отца остались миллионы.
— Возможно, но мне о них ничего неизвестно, и Ритке
тоже. Вы бы ее отпустили, дядя Гена, не то я на вас в милицию заявлю, похищение
людей уголовно наказуемо, а здесь еще шантаж, угроза убийства. Оно вам надо? Вы
папин друг и ради этого я готова забыть, что вы умыкнули Ритку и даже папину
урну припоминать не буду, хотя ваше поведение никуда не годится. Договорились?
— Дураком меня считаешь? — заревел Севрюгин, так
что я поспешила отодвинуть телефон от уха. — Заявляй в милицию, я и сам
заявлю, Ритку твою за убийство разыскивают.
— Она не убивала, вы же знаете. Это Юра…
— Какой еще Юра? Если понадобится, Богдан в свидетели
пойдет. Он в машине возле вашего дома сидел, за вами наблюдал и обязательно
подтвердит, что кроме Ритки никто из подъезда не выходил и в него не входил.
Ясно? Надо будет, на Библии поклянется. Поняла?
— Поняла, — вздохнула я, — но денег у меня от
этого не прибавилось.
— Мне хоть из-под земли достань, — еще раз рявкнул
Севрюгин и отключился, а я загрустила.
