В штабе я оставила Романова внизу и пошла выяснять, что и как с ним делать. Оказывается, Жуков о нем не забыл (молодец!), и Романов уже числится при штабе переводчиком. Для него также выделено место в общежитии. Так как время еще было, то я отвезла Романова в общежитие, помогла ему там устроиться, и мы вместе вернулись в штаб. Тут меня позвали к Жукову, а Романов остался внизу у дежурного.
Оказывается, сейчас начнется расширенное совещание штаба округа с привлечением всех командармов. При этом должны присутствовать порученцы — вдруг что-то срочно потребуется. Я вместе с майорами Селивановым и Коротыгиным скромненько уселась в углу. Коротыгин протянул мне небольшой блокнот и карандаш:
— Возьмите, пригодится. Вдруг командующий что-то поручит — сразу запишете. Возможно, что поручений будет сразу несколько. Тогда не запутаетесь.
Я посмотрела, и действительно — у всех порученцев наготове карандаши и блокноты. Что ж, буду как все. Я затаилась как мышка, стараясь все увидеть и все услышать.
Жуков начал с обсуждения состояния дел в укрепрайонах. Он с негодованием отметил, что из восьми проверенных лично им укрепрайонов ни в одном состояние нельзя признать удовлетворительным.
— По моим оценкам, товарищи командиры, до полного завершения работ и размещения в УРах вооружения и бойцов должно пройти не менее полугода. И совсем не факт, что противник нам эти полгода даст. Поэтому перед Генштабом и правительством я готов поставить вопрос о приостановке работ в УРах и использованию задействованных на их строительстве транспортных средств для решения других задач.
Ага, сообразила я. Там используются грузовики, трактора и тому подобное, которых катастрофически не хватает в частях для перевозки бойцов и транспортировки орудий и боеприпасов. Вполне разумное предложение, вот только согласятся ли на это наверху? А Жуков тем временем продолжал:
— Считаю неудовлетворительным состояние с авиацией. Начали разгрузку аэродромов, но не обеспечили при этом установку макетов на высвобождающиеся места. Товарищ Копец, даю вам четыре дня для наведения порядка.
— Слушаю, товарищ Жуков, — встал командующий ВВС округа, генерал-майор авиации. — Будет сделано.
— Теперь по связи. Товарищ Григорьев, доложите обстановку.
Встал начальник связи округа генерал-майор Григорьев:
— Товарищ Жуков. Проводная связь в полном порядке. Устранены все замечания по качеству связи, проложены и замаскированы дополнительные проводные линии. Регулярно проводятся проверки. Теперь из штаба округа можно легко связаться с любым полком и даже с батальоном.
— Хорошо. Еще учтите, товарищ Григорьев, что начиная с 19 июня нужно будет организовать круглосуточное патрулирование линий проводной связи. В помощь нашим бойцам будут выделены бойцы подразделений НКВД. Вам надлежит определить узловые точки, которые будут контролироваться особо. С проводной связью понятно. Теперь что с радиосвязью?
При этих словах Жукова генерал Григорьев покраснел и, кажется, даже вспотел.
— Плохо, товарищ Жуков. Армейских радиостанций имеем двести сорок штук, что составляет пятьдесят два процента от требуемого, корпусных радиостанций сто пятьдесят, что составляет сорок восемь процентов, полковых радиостанций шестьсот сорок — пятьдесят три процента. Но если общее число радиостанций превышает пятьдесят процентов от необходимого штатного числа, то с радистами просто катастрофа — во всем округе их всего тридцать пять человек, причем шесть человек из них достал себе комдив 85-й стрелковой дивизии по своим личным каналам. Нам наркомат обещает половинный комплект радистов только к началу 1942 года. Таким образом, радиостанции телеграфного и телефонного типа есть, а работать на них некому. Поэтому все радиостанции складированы.
— Знаю я канал комдива 85-й дивизии.
С этими словами Жуков почему-то посмотрел в мою сторону. Я еще больше съежилась. При этом в голове сами собой всплыли слова старой песни:
Брось, товарищ, не ершись,
Моя фамилия — Сергеев, —
Ну а кто рецидивист —
Так я ж понятья не имею.
[19]
Какие такие мои каналы? Это все майор Григорьев помогал Окулову, а мы с Васей просто рядом стояли. Но не могу же я тут встать и заявить, что я не я и лошадь не моя. А Жуков тем временем продолжил:
— Теперь этот канал поработает на весь наш округ.
Глава 32
Караул! Это называется «приплыли». И что мне теперь делать? Придется ударить челом Валентину Петровичу. Только одно дело найти несколько человек для одной дивизии, и совсем другое дело найти около тысячи человек, да еще за несколько дней. Бедная я, бедная.
Пока я переживала, Жуков перешел к следующему вопросу:
— Товарищи, поскольку на границе обстановка крайне тяжелая и близка к критической, то я категорически запрещаю отпуска всем командирам. Те командиры, которые уже находятся в отпусках, не позже 18 июня должны вернуться в части. Не сможете сами их разыскать — обратитесь к НКВД. Они помогут. А вот семьи комсостава желательно вывезти на восток. Этим займется замначштаба по тылу полковник Виноградов.
При этих словах встал и козырнул высокий худой полковник.
— Теперь о главном, — продолжил Жуков. — Ввиду катастрофической нехватки транспорта нам необходимо с завтрашнего дня начать развертывание армий округа и приведение их в состояние боеготовности номер один. Приказ сразу после совещания подготовит товарищ Климовских, и я его подпишу. Необходимо обеспечить все войска боеприпасами и ГСМ. То, что не удастся вывезти со складов, следует заминировать. Артиллерии взять под прицел транспортные магистрали, включая железные дороги и особенно мосты. Все разворачиваемые части должны быть удалены от границы не менее чем на пятнадцать километров. Вопросы.
Встал генерал-лейтенант. Селиванов шепнул мне на ухо, что это командующий 3-й армией.
— Товарищ генерал армии. Но все ваши распоряжения означают, что война начнется в самые ближайшие дни?
— Так точно, товарищ Кузнецов. Согласно сведениям, регулярно получаемым как военной разведкой, так и по линии НКВД, она начнется в июне. Если ситуация разрядится, во что я не верю, то через месяц объявим, что это были расширенные учения, и вернем войска к местам их постоянной дислокации.
На этом совещание закончилось, и я стала подбираться поближе к Жукову, чтобы получить от него «невыполнимое задание». Он, как только заметил меня, кивнул и сказал всего одно слово: «Выполняйте». Все понятно. Как ни крути, а радистов нужно достать, поскольку это действительно один из жизненно важных вопросов.
Сначала я заныкалась в уголке и задумалась. Конечно, я могу позвонить в Москву Зимову, он, вероятно, предложит несколько человек. Но это будут студенты крайне важной специальности. Насколько я помню, даже во время войны на них распространялась бронь. Следовательно, это будет неверный шаг, тем более что несколько человек тут погоды не сделают — нужно намного больше. А где взять это «больше»? Снова в памяти всплыла фамилия Зимова, наша беседа в ресторане и его слова о том, что выбор специальности для него определило увлечение радио. Но ведь не один он увлекался радио. Интересно, а сколько таких увлеченных радио есть в Белоруссии? Кого бы об этом спросить? Впрочем, понятно кого — пора звонить майору. Он-то все знает. Вот только не хочу я звонить отсюда. Следовательно, нужно ехать в родное ведомство. Я выскочила к дежурному, переадресовала Романова к Коротыгину с Селивановым — с кем повезет переговорить, а сама поехала в республиканский НКВД. К счастью, там дежурил тот же командир, что и в прошлый мой визит, поэтому никаких проблем не возникло. Он проводил меня в комнату спецсвязи, откуда я и позвонила в Барановичи.
