— Что это значит «после Нюрнберга»?
— Извините, товарищ нарком. Просто после войны всю немецкую головку, кого сумели поймать, судили. И суд проходил в городе Нюрнберге.
— Понятно. Значит, ничего у Гесса не вышло. А как вы думаете — зачем он летел в Англию?
— Хотел, наверное, договориться о перемирии, чтобы спокойно напасть на СССР.
— Мы тоже так думаем. Но раз у него ничего не вышло, то, может быть, Германия все-таки воздержится от нападения на нашу страну?
— Товарищ нарком! Вы же сами в это не верите! В моей истории был этот полет и было нападение на СССР. Следовательно, и тут будет все то же самое.
На эти слова Берия ничего не ответил, а только нахмурился и вздохнул. Потом поменял тему разговора:
— Товарищ Северова, когда вы рассказали товарищу Жукову о той бумаге, которую вы направили в Москву, как он к ней отнесся?
— Я, товарищ нарком, рассказала ему только вчера днем. Сначала он хотел запустить в меня пресс-папье. С трудом, но сдержался.
При этих словах Берия усмехнулся.
— А потом даже был готов меня защитить от товарища Пономаренко.
— При чем здесь товарищ Пономаренко?
— Я написала, что партизанским движением в Белоруссии будет руководить товарищ Цанава, а армией — Жуков. А про товарища Пономаренко просто забыла.
— Подождите, я же читал вашу бумагу. Там по Белоруссии все было правильно расписано: войска — Жуков, диверсанты — Цанава, партизаны — Пономаренко. О, кажется, понимаю. Бумагу я получил через Валю Григорьева. Значит, он исправил ошибку своего сотрудника. Повезло вам с начальником.
— Так точно, товарищ нарком. Повезло.
— Вы говорите, что товарищ Жуков был готов вас защищать. Следовательно, с содержанием бумаги он согласился. Это хорошо, это очень хорошо, так как снимает многие проблемы. Ладно, на этом мы сейчас беседу закончим, так как пора ехать в Кремль.
В этот раз у входа в кабинет Сталина ждало всего несколько человек: Тимошенко, Жуков, Цанава, Мехлис и какой-то невысокий мужичок, которого я раньше не видела. Я решила, что это и есть Пономаренко. Так оно и оказалось. Сначала в кабинет вошел только Берия. Остальные сидели и ждали. Пономаренко посмотрел на меня, потом повернулся к Цанаве и что-то сказал. Тот в ответ кивнул. Не иначе как меня обсуждают. Ну и пусть. Тут они в своем праве, а с меня не убудет.
Минут через десять секретарь товарища Сталина Поскребышев открыл дверь и пригласил всех заходить. Я потихонечку вошла последней, страстно желая оказаться где-нибудь в уголке. Но из этого ничего не вышло. Берия кивнул на место рядом с ним. Пришлось сесть почти во главе стола. Товарищ Сталин вообще не сел, а неторопливо прошел вдоль стола до конца и обратно. Все напряженно молчали. Наконец товарищ Сталин заговорил:
— Мы все очень не хотим войны с Германией. Мы к ней просто не готовы. А вот Германия не только готова к войне, но и собирается на нас напасть. Вы уже слышали про полет в Англию Рудольфа Гесса. Он, конечно, хотел договориться о перемирии, чтобы можно было спокойно напасть на СССР, не опасаясь удара в спину. Судя по имеющейся у нас информации, его попытка оказалась безрезультатной. Возможно, что это заставит Гитлера одуматься и не начинать войну на два фронта. Мы со своей стороны предприняли, возможно, последнюю попытку образумить Гитлера и подчеркнуть наши мирные намерения. Сегодня Наркомат иностранных дел передал германскому послу Сообщение ТАСС, в котором указано, что обе стороны соблюдают и намерены соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении. Завтра это Сообщение появится в наших газетах. Посмотрим, какая будет на это реакция. Хотя, зная господина Гитлера, можно утверждать, что даже положительная реакция на это Сообщение никаких гарантий нам не даст.
Глава 37
Сталин замолчал, подошел к своему столу в углу комнаты, взял трубку и стал набивать ее табаком. Потом, не закурив, а просто держа трубку в руке, снова двинулся по кабинету, продолжая свою мысль:
— Сообщение ТАСС не должно рассматриваться в нашей армии как сигнал к тому, что войны не будет. — Тут товарищ Сталин направил свою трубку, как указку, в сторону Жукова и сказал: — Вы, товарищ Жуков, совершенно правильно отменили в своем округе все отпуска для командиров. Завтра Наркомат обороны разошлет подобный приказ по всем округам.
При этих словах маршал Тимошенко согласно кивнул.
— А теперь перейдем к вопросу, для обсуждения которого мы все здесь сегодня собрались. Скажите, товарищ Жуков, в случае нападения немцев сумеют войска Западного особого округа сдержать наступление врага? Сидите, сидите.
— Товарищ Сталин. Разрешите перед тем, как ответить на ваш вопрос, попросить товарища Северову сделать небольшое сообщение. Она сегодня утром наблюдала за обучением новобранцев по утвержденной вами программе.
Вот тебе и раз! Взял и меня выкатил! Но таким вопросом меня не запугаешь. Дождавшись кивка товарища Сталина, я встала и доложила:
— Сегодня утром по программе четвертого дня обучения в вырытые окопы бойцы поместили чучела, после чего сначала была проведена бомбежка и обстрел из пулеметов силами трех бомбардировщиков, а потом танковая атака силами восьми танков. После этого, по согласованному мнению командующего 3-й армией генерал-лейтенанта Кузнецова и командующего 85-й стрелковой дивизией генерал-майора Окулова, потери составили примерно пятьдесят процентов личного состава убитыми и тяжелоранеными. По их же оценкам, при проведении подобных учений в первый день потери составили бы не менее девяноста процентов личного состава. Генерал-майор Окулов полагает, что к концу обучения потери не должны превысить двадцать процентов личного состава. В этих учениях участвовали бойцы, обучение которых проводили опытные инструкторы из войск НКВД. У меня все.
Товарищ Сталин снова посмотрел на Жукова.
Жуков встал, набрал воздуха и наконец громко и четко сказал:
— Вот так, товарищ Сталин, обстоят дела. Мы получим пятьдесят процентов потерь среди бойцов, частично обученных хорошими инструкторами, и девяносто процентов потерь среди остальных. Кроме того, часть корпусов еще только формируется, с транспортными средствами просто катастрофа. Новых танков мало, и к ним нет достаточного количества обученных экипажей. То же самое с самолетами. Новые истребители только начали поступать в полки, и летчики их еще не освоили. Еще одна не менее важная проблема — это связь. В стрелковых дивизиях и мехкорпусах в самый последний момент нам удалось решить эту проблему, но у нас на танках, кроме Т-34, нет радиосвязи и практически без радиосвязи вся авиация. Это значит, что по ходу военных действий будет крайне затруднено маневрирование и взаимодействие различных родов войск. Не сумеем мы удержать немцев у наших границ, товарищ Сталин. Поэтому сейчас в штабе округа в срочном порядке разрабатывается план активной обороны с контрударами и, к сожалению, с отступлением. Главной задачей на первый период военных действий считаю создание противнику максимальных трудностей для продвижения вперед. Самое важное для нас — это сорвать запланированный немцами блицкриг. Длительной войны Германия не выдержит.
