– На этот вопрос, возможно, я могу ответить, господин фон Ульман. Есть хорошее латинское выражение «кви продест».
– То есть смотри «кому выгодно».
– Вот именно. Как вы полагаете, кому было выгодно, чтобы сейчас, ведя войну на Западе, Германия напала на СССР?
– Очевидно, что Англии, положение которой близко к катастрофическому.
– Полностью с вами согласна. А теперь сделайте следующий шаг. Прикиньте, кто из ваших непосредственных начальников симпатизирует британцам.
Вот тут гауптман задумался, а потом, по выражению одного моего знакомого, «сбледнул с лица».
– Вы что, хотите сказать, что адмирал Канарис действовал по заданию из Лондона?
– Это вы сказали, а не я. Впрочем, тут спорить с вами не буду. Прямых доказательств у меня нет, но исключить нечто подобное не могу. Во всяком случае, если судить по отношению к вашим анализам, и возможно, что не только к вашим, это вполне вероятно. – В моем времени читала я книгу, в которой высказывалось предположение о том, что Канарис был английским шпионом, но никаких серьезных документов, поддерживающих или опровергающих эту гипотезу, в ней приведено не было. Но пусть немец помучается. – А теперь мы с Англией союзники, и Германии придется плохо.
– Получается, что английские агенты сумели пробраться на самый верх нашей разведки. Я и раньше предполагал, что ничем хорошим нападение на СССР для Германии не кончится, а после ваших слов исход войны лично для меня теперь очевиден. Бедная Германия. Через несколько лет моя родина перестанет существовать как государство.
– Ну не надо так огорчаться, господин фон Ульман. Уверена, что как государство Германия после войны останется, как осталась государством после Первой мировой войны. А вот вашему фюреру и его ближнему окружению пора запасаться хорошим мылом.
Немец, да и майор с удивлением на меня посмотрели. Пришлось пояснить для бестолковых:
– Мыло потребуется, чтобы веревку хорошенько намылить.
При этих словах майор слегка искривил губы в улыбке, а немец совсем загрустил. Я поняла, что подобного пируэта он не ожидал и явно поплыл. Пора брать его тепленьким.
– Но мы немного отвлеклись, а хотелось бы поподробнее узнать о вашей деятельности на нашем фронте.
– Я отвечал за подготовку диверсионных групп для поддержки действий армий всех трех групп: «Север», «Центр» и «Юг». Но тут возникли проблемы другого рода. Если на северном участке практически все мои группы отработали отлично, то на территории вашего Западного округа в последние две недели перед началом боевых действий все пошло как-то не так. Многие заброшенные группы засыпались без каких-либо видимых причин. Нам не удалось сохранить мосты и железнодорожные пути, связь в ваших войсках продолжала работать, а группы, заброшенные для спиливания столбов и обрыва проводов, бесследно пропали. Вот меня и направили сюда для выяснения причин наших неудач. Зная об окружении вашей 3-й армии, я в том числе рассчитывал и на встречу с вами, только совсем в другой обстановке. Честно скажу, не ожидал. Порученец командующего фронтом – и вдруг принимает участие в рядовой разведоперации. Интересно, что вам скажет генерал Жуков, когда вы к нему вернетесь?
Между нами, мне самой это тоже интересно, хотя можно догадаться. Но не буду о грустном. Но вот немец только что сказал очень интересную вещь. Я здесь всего третий день, а немцам уже об этом известно. Но тут меня видело не так уж много народа. Все, можно сказать, наперечет. И тем не менее кто-то успел настучать немцам?
– Раз уж зашла речь обо мне, господин фон Ульман, то поделитесь информацией: кто и как успел вам об этом сообщить? Впрочем, как – я догадываюсь, по рации, а вот кто?
– Правильно вы догадываетесь, фрау Северова. А кто – так это шифровальщик при штабе генерала Кузнецова. Его завербовали еще в 1938-м. Надо сказать, что своей работой он вполне оправдал все деньги, которые мы ему заплатили. Даже то, что совсем недавно вся радиогруппа при штабе 3-й армии попала под бомбежку, это его работа. И о вас он почти тут же нам сообщил. Почему я так спокойно вам об этом говорю? Да просто потому, что он знает меня в лицо и видел, как меня повели сюда на допрос. Поэтому ему моя откровенность не повредит. Уверен, что он уже успел удрать.
При этих словах гауптмана майор выскочил из палатки. Через пару минут он вернулся и согласно кивнул:
– Думаю, гауптман, что вы правы, но приказ на захват я отдать был должен.
Гауптман довольно улыбнулся. Перехитрил нас, зараза. Вот поэтому он так и заливался – давал время своему человеку удрать. А в то же время придраться трудно. Мы спрашиваем – он честно отвечает. Ну что же. С этим немцем все понятно. Дальше допрашивать его не имеет смысла. Это не мой уровень и, возможно, даже не уровень полковника Астахова. Надо немца переправлять в центр. Он это прекрасно понимает и, судя по разговорчивости, именно на это и рассчитывает. Так что тут наши желания совпадают.
– Подведем итог, герр гауптман. Я все доложу руководству. Думаю, оно пойдет навстречу вашим пожеланиям, и вас переправят в Москву. Но это все, разумеется, при непременном условии, что вы не будете делать глупостей.
– Не беспокойтесь, фрау Северова. Я слишком люблю жизнь, чтобы рисковать ею из-за каких-то, как вы говорите, глупостей.
Немца увели, а майор вопросительно посмотрел на меня:
– Извините, товарищ Северова. Вот вы тут с Гауптманом говорили о некоей операции в Гливице. Если не секрет, что это была за операция? Нам ничего об этом не рассказывали.
– Почему вам не рассказывали, товарищ майор, не знаю. Может быть, не придавали значения, или в 1939 году эти сведения были секретными. Но теперь не думаю, что это продолжает оставаться тайной. Суть дела проста как дважды два. В 1939 году Гитлер еще заботился о своем реноме перед западными странами и хотел обставить нападение на Польшу как ответ на агрессию с польской стороны. Поэтому несколько эсэсовцев, переодевшись поляками, напали на радиостанцию, находившуюся в пограничном с Польшей местечке Гливице, и передали с этой радиостанции какое-то антигерманское заявление. При этом убили несколько немцев и оставили труп мужика, переодетого в польскую одежду. После этого Гитлер на голубом глазу заявил, что нехорошие поляки устроили провокацию, которая им с рук не сойдет. И ввел в Польшу войска. А дальше вы знаете. Возможно, Гитлер надеялся, что англичане и французы это проглотят, но ошибся, хотя и не намного. Войну ему объявили, но воевать из-за каких-то там поляков англы и франки не стали, потому что все это отвечало их главной цели: устранить буфер между Германией и СССР. Они были уверены, что теперь Гитлер сразу нападет на нас, а он их обманул, начав именно с них. Это ему злопамятные англы не простят. Но на нас Гитлер напал уже без всяких предлогов. По принципу «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать», как писал дедушка Крылов.
Пока я говорила, мне в голову вдруг пришла мысль, которой я тут же поделилась с майором:
– Товарищ майор. А как вы думаете, этот сбежавший шифровальщик мог сейчас что-то передать немцам?
