Ложась спать, я почувствовала некоторое огорчение. Честно говоря, в этой операции я была лишней. Все знали свои роли, а застрелить дежурного с трехсот метров мог любой из наших снайперов. Поэтому лично моя роль во всей операции свелась к наблюдению за порядком во время сражения и к произнесению торжественных слов при похоронах погибших бойцов. Единственным утешением послужили воспоминания. Папуля мне как-то объяснял, что хороший начальник – это тот начальник, которого почти не слышно и не видно. Он должен только запускать определенные процессы и потом, при необходимости, решать на своем уровне вопросы, которые нельзя решить на более низком уровне. «Если начальник вынужден постоянно контролировать работу подчиненных и исправлять их огрехи, то это не очень хороший начальник, – утверждал папуля. – Он не умеет правильно подбирать людей. Хороший коллектив должен работать сам, а начальник только определять направление работы». Так вот применительно к нашей деятельности я определила направление работы, а дальше все пошло почти само собой. Наверное, мужики были правы, и больше мне не следует соваться со своей винтовкой туда, где и без меня хорошо справятся с делом.
Утром после завтрака мы приступили к самому приятному – подсчету всего приобретенного имущества. Частично нашу работу облегчили немцы, так как оружие, предназначенное к отправке, было аккуратно уложено в ящики и тщательно задокументировано. Тут к ним можно было предъявить только один упрек: вся документация была оформлена на немецком языке, что в определенной степени затруднило нашу работу, поскольку далеко не все наши бойцы владели немецким. Но с помощью переводчиков мы с этим справились. На будущее я решила оставлять немцам записки с просьбой вести документооборот сразу на двух языках, чтобы нам было проще работать. Теперь только винтовками мы смогли бы вооружить две роты, а еще пулеметы, автоматы. Очень приятным сюрпризом оказались два полностью укомплектованных крупнокалиберных пулемета, то есть каждый со своей универсальной колесно-треножной установкой и со специальным зенитным дистанционным кольцевым прицелом. И конечно, с лентами и ящиками с 12,7-миллиметровыми патронами. Так что теперь мы могли вести огонь по легкой бронетехнике и по самолетам. Ящики с гранатами, взрывчатка – короче, много всего. Из боеприпасов кроме патронов очень ценным приобретением оказались мины к минометам, поскольку наш запас мин после налета был почти весь истрачен. Короче, теперь мы со спокойной душой могли смотреть в будущее. Единственно, чего не оказалось на этом складе, – это противотанковых ружей. Я знала, что их выпуск был начат только в сентябре, и поэтому немцы никак не могли захватить такие ружья просто за их отсутствием в армии.
Из проблем партизанского движения перед нами осталась только одна, которая, к сожалению, всегда будет стоять перед любым партизанским отрядом, – продовольствие. Пока наш отряд не голодает, и на неделю еды у нас хватит, но мы пришли в этот район всерьез и надолго. Поэтому и продовольственный вопрос нужно решить. Нам еще в Москве дали пару зацепок. Так как Оршанский район входил в восточную часть Белоруссии, то в нем были колхозы, причем довольно крепкие. А в этих колхозах были стада коров и коз. Вот такие колхозы нам и предстояло разыскать. А если не сумеем, то их разыщут немцы, и тогда мясо и молоко уедет в Германию, что совсем не есть гут. Так что после кардинального решения вопроса с вооружением нам теперь очередной раз предстоит заняться продовольственным вопросом. Это помимо основного, сиречь диверсионного, направления. И конечно, пора побеспокоить лагеря военнопленных. Освободим, вооружим, разместим и дадим инструкторов. Судя по успешности наших рейдов, через пару недель мы вполне можем поделиться специалистами, которые станут, если можно так выразиться, «центрами кристаллизации» новых отрядов.
Но пока я решила резко сменить тактику ударов, чтобы немцам жизнь медом не казалась. Вместо нескольких крупных акций провести сразу много мелких налетов, охватив при этом максимально возможную площадь. В нашем мини-штабе мы по данным Остапенко наметили сразу полтора десятка точек, куда решили направить группы по шесть – десять человек. Задачи: рушить и минировать мелкие мосты, проводить налеты на небольшие колонны и тормозить движение крупных колонн путем неожиданных обстрелов с дистанции в триста – четыреста метров с мгновенным отходом по заранее заготовленным маршрутам. В своей основной массе присоединенные к моему отряду бойцы уже стали осваиваться, в связи с чем подобные задачи для них, с моей точки зрения, были вполне по силам. В качестве дополнительного задания для каждой из таких групп – причем задания, которое следовало выполнить в первую очередь, – было оборудование уже упоминавшихся «избушек охотника» – пришло время, и есть ресурсы. И все это следовало выполнить на территории общей площадью несколько тысяч квадратных километров – пусть немцы попотеют при ловле наших отрядов.
Практически уже по традиции сначала расписали индивидуальные задания для каждой группы, потом провели репетиции, что вместе с тренировками в общей сложности потребовало трех дней. Я не торопила со сроками, потому что за это время немцы должны были успокоиться от наших первых налетов. Но вот пришло время, и за пару часов большой отряд практически рассосался. Какие-то группы выехали на грузовиках, какие-то на мотоциклах, а кое-кто и пешком. А я осталась в лагере.
Глава 32
Самое вредное в нашем положении – предаваться безделью. Поэтому передо мной встала нелегкая задача придумать себе и всем оставшимся задания, для выполнения которых требовалось бы около недели – срок, намеченный для каждого отправившегося на задание отряда. Разумеется, допускались отклонения, но ориентиром была именно неделя. В случае же, если отряд не возвращался в течение двух недель, было решено начинать поиски пропавших бойцов. Так как точки диверсий были четко расписаны, то для поиска каждой группы всегда было начало координат. Правда, я надеялась, что подобные поиски нам проводить не придется. А пока нужно было придумать текущие дела, для реализации которых потребовались бы все имевшиеся под рукой бойцы. Первым делом озаботилась тренировками. Рукопашный бой никогда еще никому не мешал. Так как наши основные рукопашники ушли, то эту часть работы пришлось выполнять мне самой.
Плюсом тут было то, что и сама я оказалась при деле. Но это только два часа утром и два вечером. А остальное время? Да пусть лагерь обустраивают. Выроют несколько запасных землянок, сверху получше замаскируют – все при деле. А я займусь тем, чем и положено командиру, – текущим и перспективным планированием. Впрочем, нет, сначала потребую отчет у контрразведки. Я разыскала Кондрашова и отвела его в сторонку, чтобы никто не мог слышать нашу беседу.
– Товарищ Кондрашов, как у нас обстоят дела с выявлением вражеских агентов?
Тут, совершенно неожиданно для меня, особист засмущался. Первый раз в жизни увидела смущенного оперуполномоченного НКВД. И только сейчас до меня дошло, что, скорее всего, это первое самостоятельное задание для Кондрашова и он страшно боится это задание провалить. Но боится он или не боится, а дело делать нужно. Вот пусть и отчитается.
– У меня, товарищ лейтенант, есть несколько человек на подозрении, но пока фактов для ареста недостаточно.
