— Скажите на милость, а что еще мог он украсть, работая
в этой фирме? Стул, в сиденье которого были упрятаны бриллианты покойной тещи?
Фирма, где он работал, занималась крайне неблаговидными делами, по крайней
мере, так утверждает автор статьи А.И.Серебряков. Мой муж, должно быть, свалял
дурака и продал чужие секреты конкурентам. Это произвело на хозяев столь
отталкивающее впечатление, что они взорвали дом вместе с изменником и всей его
родней. С самой кражей более-менее ясно, вернемся к деньгам. Где гарантии, что
он успел их получить, а если получил, не оставил в доме, где они благополучно
сгорели?
— Только дурак принесет такие деньги домой в
продовольственной сумке.
— Значит, они в надежном месте, известном только ему.
Например, в банковском сейфе. Налет на банк — предприятие хлопотное, а просто
так сейф никто не откроет.
— Я думаю, ты знаешь, где надо их искать. Я почти
уверен в этом, — улыбнулся Толстяк, начав получать удовольствие от нашей
беседы. Надо признать, несмотря на нелепую внешность, дураком он все же не
выглядел. Я вторично широко улыбнулась и даже хихикнула, демонстрируя, как
необычайно меня забавляет чужая неосведомленность.
— Я вновь обращаю ваше внимание на то, что живу здесь
почти два года. И служу почтальоном. Я не могу объяснить это наследственной
тягой к лишениям: в нашем роду не было почтальонов, профессиональных нищих и
мазохистов тоже не было. По-вашему, я, зная о том, где припрятаны денежки, сижу
в этой дыре исключительно ради того, чтобы какой-нибудь умник отыскал меня
здесь и обобрал до копейки? Можете поверить на слово: знай я об этих деньгах,
лежала бы сейчас на пляже возле теплого моря, каждый день делала маникюр и
каталась на «Мерседесе» с красавцем блондином.
— Я ведь не утверждал, что ты точно знаешь, —
обворожительно улыбнулся Толстяк, при этом глазки его целиком исчезли в
складках кожи. — Я сказал, ты можешь их найти. Вот этим, кстати, и советую
заняться.
— А где я должна их искать? — хихикнула я. —
Начнем с моей комнаты или с подъезда? Можно пошарить у соседей.
— Да, стоит попробовать, — поддакнул он. —
Честно говоря, мне все равно, где ты их будешь искать. Главное, найди их как
можно скорее. Для своего же блага.
— Это в том смысле, что мне не поздоровится?
Безвременная кончина и все такое? — нахмурилась я.
— Ага. В твоем возрасте обидно сыграть в ящик. Я
закусила губу и с минуту разглядывала свои ноги, после чего заявила:
— По здравом размышлении здесь меня ничего не держит, я
имею в виду грешную землю. Никакого резона тащиться за тысячи километров, чтобы
там свернуть себе шею. Что-то подсказывает мне, что предприятие будет
хлопотным. Лучше тихо и никого особенно не беспокоя, скончаться в этой норе.
— Это вряд ли, — съязвил Толстый, начиная
злиться. — Тихой кончины я тебе не обещал.
— Очень мило, — покачала я головой и ласково
посмотрела в глаза психа, который до этой минуты точно спал, а при последних
словах Толстяка неожиданно оживился и уставился на меня, глотая слюну.
— У меня за это время было два инфаркта. Так что
настоящего шоу не получится: я сдохну раньше, чем вы начнете получать
удовольствие. Не повезло тебе, малыш, — вздохнула я, заметив, что псих
рядом нахмурился. — Не порадую, ты уж извини.
Толстяк неожиданно засмеялся. Брюхо его колыхалось, щеки
мелко дрожали, напоминая студень, а в целом выглядело это неплохо, лично мне
веселые люди всегда нравились. Он извлек платок из кармана пиджака, вытер лицо,
хохотнул еще раз, покачал головой и посмотрел на меня вполне доброжелательно.
— Неведение — великая вещь, — сказал где-то через
минуту. — Если бы ты знала, кто сидит рядом с тобой, остроумия в тебе
разом поубавилось бы.
— Чем же ты так знаменит, красавчик? — уважительно
спросила я Коротышку. Тот презрительно фыркнул и отвернулся, однако было
заметно, что намек на высокую репутацию доставил ему удовольствие. — Не
хочешь, не рассказывай. Если честно, спросила я из вежливости, чтобы поддержать
разговор.
— Когда все кончится, ты у меня не так
заговоришь, — пообещал он, впрочем, безо всякой злобы.
— Вот тут ошибка, — улыбнулась я. — Ничего не
начнется.
— Ну, хватит, — перебил Толстяк. Приподнялся,
достал из внутреннего кармана пиджака фотографию и бросил ее мне на
колени. — Думаю, это тебя заинтересует.
Это в самом деле меня заинтересовало, да так, что словами не
опишешь. По спине прошел холодок, а волосы вроде бы встали дыбом. С фотографии
на меня смотрел Ванька. Только двумя годами старше. Я приоткрыла рот, дыша как
собака, тряхнула головой, а потом протянула фотографию Толстяку.
— Мой сын погиб. Я видела, как он вошел в дом, а через
минуту от дома осталась груда обугленных кирпичей.
— По мнению большинства граждан, от тебя тоже остались
одни головешки, однако ты сидишь передо мной и выглядишь просто восхитительно,
несмотря на паршивые тряпки и надпись на могильном камне. Ты в курсе? На
кладбище в родном городе есть твоя могила. Если быть точным, могила у вас одна
на троих: ты, твой муж и твой сын. Забавно, да? Если там нет тебя, почему там
должен быть мальчишка? Можешь поверить, он жив, здоров, хорошо развивается и
осенью собирается идти в школу. А главное: ждет не дождется свою мамочку. Оно и
понятно: в чужих людях несладко.
— Я не верю, что он жив, — сказала я.
— Честное слово, — усмехнулся Толстяк. — Я
видел его неделю назад и сам сделал эту фотографию. Кстати, я обещал мальчику,
что через три недели он встретится с мамочкой. Три недели — это крайний срок,
который я могу себе позволить: значит, у тебя есть три недели, чтобы найти
деньги и доставить их мне. На твоем месте я бы перестал трепать языком, а
немножко подумал. И поторопился. Ты ведь понимаешь?
— Допустим, я понимаю, — усмехнулась я. — Для
того, чтобы попробовать найти эти деньги, мне по меньшей мере надо оказаться в
родном городе. Это непросто: автостопом я буду добираться неделю, а денег на
билет у меня нет.
Я извлекла кошелек и вытряхнула на стол его содержимое.
Желающие могли полюбоваться монетами разных достоинств на общую сумму один
рубль двадцать копеек. Толстяк хмыкнул и вновь полез в карман пиджака. Не
пиджак, а мешок Деда Мороза, да и только. Я, затаив дыхание, ждала, что еще
такого он для меня приготовил. На стол легли увесистая пачка денег и конверт.
— А вы не бедные, — обрадовалась я, косясь на
сотенные купюры.
— Это тебе на текущие расходы, — хмыкнул Толстяк.
