Я отправилась в библиотеку, где, потратив больше трех часов,
тщательно просмотрела все губернские газеты двухлетней давности. Никакого
упоминания о том, что мой сын жив, найти не смогла. Напротив, газеты дружно
утверждали, что все погибли. Версию с детдомом можно смело отбросить, но
надежды я не теряла: я ведь, по всеобщему мнению, мертва, а вот сижу, газеты
читаю. Почему-бы моему сыну… «Стоп, — одернула я себя. — Ты пришла
сюда посмотреть газеты, а не рыдать над каждой строкой». Я вышла из здания и с
полчаса сидела на скамейке в парке, наблюдая за детишками. Визжа и брызгаясь,
они кружили возле фонтана. Солнце выглянуло из-за облаков и посматривало с
небес как-то неуверенно, но все равно было уже по-летнему тепло, солнечный луч пробился
сквозь листву огромной липы, под которой я сидела, и лег на ладонь.
— Привет, — сказала я, шевельнула пальцами, и он
исчез. Детишки побежали дальше по аллее, а я поднялась и пошла к выходу. —
Можно подумать, что у тебя много времени, чтобы тратить его на сентиментальные
размышления, — ворчливо заметила я и ускорила шаг.
По дороге мне в голову пришли любопытные мысли, и я решила
посетить магазины в центре, следовало купить себе кое-что из одежды, мой наряд
не выдерживал критики, а вечером я собиралась в ресторан.
В три часа я вернулась в гостиницу, нагруженная покупками и
радуясь щедрости Толстяка. Может, он надеялся, что я потрачу деньги с большей
для него пользой, но на этот счет я ему ничего не обещала.
Я открыла дверь, вошла и без удивления обнаружила на своей
кровати Здоровячка, который сопровождал Толстяка в первую нашу встречу.
— Ты один? — спросила я, пнув дверь ногой. Он
приподнялся, смерил меня взглядом, как видно, планируя, что душа моя
незамедлительно уйдет в пятки, но душа даже не шелохнулась, а вот настроения
его визит мне прибавил: выходит, мальчики всполошились — очень хорошо. — А
где же Толстяк и тот симпатяга с веселыми глазами?
— Как ты попала в город? — спросил он сурово, с
подозрением глядя на свертки, которые я бросила на кровать. Здоровячку пришлось
сесть и потесниться.
— Автостопом, — охотно поддержала я разговор.
— Тебе дали билет на самолет.
— Да, я помню. Меня тошнит в самолетах. Разве я не
рассказывала вам?
— Почему ты остановилась в этой гостинице?
— А что? Она ничем не хуже других. Не было указаний,
где мне останавливаться, а с этой гостиницей у меня связаны приятные
воспоминания. То есть не с гостиницей связаны, а с рестораном. Я здесь отмечала
свое восемнадцатилетие.
— Тебя зачем послали? — проворчал паренек.
— За деньгами, — пожала я плечами. — Но
деньги не помеха воспоминаниям. Как себя чувствует Толстяк? Как прошел перелет?
— Заткнись… Что-то ты больно веселая. А это что за
дерьмо? — ткнул он пальцем в сторону коробок и свертков.
— Купила кое-что. — Я принялась хвастаться,
развернула платье, приложила его к груди и поинтересовалась:
— Ну, как тебе? По-моему, неплохо, а?
Здоровячок наморщил лоб, свел брови у переносицы и не меньше
минуты разглядывал платье.
— Нравится? — обрадовалась я.
— А на какие шиши ты его купила? — догадался
спросить он, я решила обидеться:
— Как будто ты не знаешь…
— Тебе на что деньги дали? — начал наливаться он
краской.
— На расходы, — удивилась я и торопливо добавила:
— Ладно, чего ты… я истратила-то сущую ерунду… Два года
приличных тряпок не видела, ну и не удержалась.
Он хмыкнул, потом покачал головой и выразительно вздохнул.
— Свин дурак, ничего ты не найдешь.
— Я старательная, — заверила я. — Слушай,
может, не стоит ему рассказывать о покупках? Может, мы сядем с тобой, выпьем
водочки и поговорим по душам?
Здоровячок поднялся и пошел к двери.
— От трех недель осталось только девятнадцать
дней, — заметил он, задержавшись на пороге.
— Дались они вам… Не две и не четыре, а именно три недели…
Что ж такого случится?
— Твой сын умрет, — хмыкнул он и хлопнул дверью.
Через двадцать секунд я тихо ее приоткрыла и выглянула: мой
гость как раз достиг лифта и собрался спускаться вниз. Я сбросила туфли и,
прижав их к груди, кинулась по ковровой дорожке в противоположную сторону, где
имелся пожарный выход. Соблюдать осторожность здесь уже не было надобности,
скорость я развила прямо-таки фантастическую и через несколько секунд была уже
в холле, наблюдая за лифтами. Дверцы среднего распахнулись, и появился
Здоровячок. Не оборачиваясь, он пошел к телефонным автоматам, и я вслед за ним,
стараясь держаться за колоннами. Номер он набирал дважды, что позволило мне
запомнить его, только две цифры вызывали сомнения. Прикрыв трубку рукой, парень
что-то сказал, кивнул и стал барабанить пальцами по пластиковой перегородке,
должно быть, выслушивая наставления своего босса. Наконец повесил трубку и, не
оглядываясь, пошел к выходу.
На стоянке возле гостиницы его ждал тип в темно-синем
«Фольксвагене». Лихо сдав назад и развернувшись, машина исчезла в потоке других
машин, мчащихся по проспекту. О том, чтобы догнать ее, не могло быть и речи.
Пока я найду машину, пока объясню, что мне надо, пройдет слишком много времени.
И все-таки я поискала глазами такси или что-нибудь подходящее. Удача в этот раз
отвернулась от меня.
Я поспешила в гостиницу, на ходу размышляя, где достать
машину: на своих двоих много не набегаешься, особенно когда интересующие меня
люди раскатывают на иномарках. Конечно, можно было бы использовать «Жигули»
Виталия, но подвергать друга возможной опасности я не хотела, поэтому сразу же
избавилась от его машины.
Вернувшись в номер, я все тщательно осмотрела и смогла
убедиться в том, что Здоровячок зря времени не терял: номер явно обыскивали. Я
этому только порадовалась, ничего интересного мой гость обнаружить не мог:
пистолет находился в ячейке камеры хранения здесь же, в гостинице.
