Теперь следовало заняться телефонным номером. Я взяла
справочник, который лежал под телефоном, и принялась его осваивать. Так как две
цифры номера вызывали у меня сомнения, я нашла листок бумаги и карандаш,
записала возможные варианты и вновь вернулась к справочнику. Времени ушло
гораздо больше, чем я предполагала, но в конце концов я остановилась на трех
вариантах, остальные можно было отбросить: один номер принадлежал регистратуре
городской больницы, второй — медвытрезвителю, третий — универмагу, а четвертый
— областному отделу культуры. Как-то не верилось, что Толстяк свой человек в одном
из этих мест. Три оставшихся номера принадлежали частным лицам, я списала
адреса и решила для начала прогуляться, внешний вид домов мог хоть что-то
сообщить об их жильцах.
Все три адресата жили в одном районе, это облегчало дело,
потому что машины у меня по-прежнему не было, а тратить деньги на такси не
стоило: сегодня я и так нанесла своему кошельку значительный урон.
Человек по фамилии Ладушкин жил в обычном девятиэтажном
доме. Одноподъездный дом напоминал свечку, двадцать первая квартира находилась на
пятом этаже. Подниматься я не стала, предпочла устроиться на скамейке в
ожидании счастливого случая. Он не замедлил явиться в виде бабули с пуделем на
поводке. Она посмотрела на меня с любопытством, а я, чуть привстав, улыбнулась
и спросила:
— Простите, вы не видели сегодня Ладушкиных из двадцать
первой квартиры? Звонила, никто не открывает, думаю, может, на дачу уехали и я
напрасно жду?
— А зачем вам Ладушкин? — насторожилась бабка.
— Нужен секретарь на телефоне. Мы торгуем мебелью,
своего помещения пока нет и телефона тоже. Работа пустяковая, а деньги
неплохие.
— Только ему и работать, — покачала головой
бабка. — Кто это вас надоумил?
— Знакомый. Сказал, времени у него сколько угодно.
— Это точно, — кивнула она, садясь рядом. —
Только какая уж там работа, парализованный он, потому и дверь не открыл. Дочка,
должно быть, на работе, а жена уж скоро год как умерла. Так что ваш знакомый
чего-то напутал. Хотя, может, Таня, дочка то есть, подработать решила?
— А когда мне лучше подойти, чтоб ее застать?
— Вечером, попозже. Или в обед, с часу до двух. Она
всегда в обед прибегает, чтобы отца накормить.
— Спасибо, — кивнула я и поспешно покинула двор.
Следующий дом оказался облезлой пятиэтажкой, у которой был
такой вид, точно она пережила землетрясение, а потом ее кто-то торопливо
поставил на место, да так и не собрался заняться ею всерьез: двери и рамы были
перекошены, лист железа с козырька над одним из подъездов свисал чуть ли не до
земли, во всех окнах подъездов не было ни одного стекла.
— Гарлем, — покачала я головой, подходя ближе.
Через всю стену первого этажа от подъезда до подъезда шла надпись гигантскими
буквами: «Спасибо городским властям за наше счастливое детство». Как видно,
городские власти надписей не читали и с ответной благодарностью не спешили.
Я огляделась, высматривая какую-нибудь бабульку, но заметила
только рыжего кота на скамейке, он лениво развалился и время от времени
щурился, подергивая лапой. Пройдя до конца дома, я увидела чуть в стороне от
асфальтовой дорожки доминошный стол под тополем, а за столом троих подростков,
двое вроде бы дремали, а третий пытался что-то соорудить из спичек, они были
разбросаны по всему столу.
— Ребята, пятнадцатая квартира в каком подъезде?
— А что? — оживился парень, до сей поры дремавший.
— Ничего, — пожала я плечами. — Просто
спрашиваю.
— А зачем вам пятнадцатая квартира? — не унимался
он.
— А тебе зачем это знать?
— Я из пятнадцатой квартиры. Чего надо?
— Родители дома?
— Не-а. А зачем они вам?
— До чего ж ты парень настырный, — засмеялась
я. — Когда родители придут?
— Если вы мамку имеете в виду, то часов в девять, а
батя здесь лет пять носа не кажет.
— Ясно, — кивнула я. — Значит, зайду в
девять.
— Заходите, — проворчал он, нахмурившись и шаря по
мне глазами. Я пошла со двора, а он не удержался и крикнул:
— Зачем вам мамка-то?
Очень сомнительно, чтобы Здоровячок звонил парализованному
мужчине или мамке сонного подростка. Если, конечно, эти люди не являются
посредниками для передачи информации.
— Не мудри, — одернула я себя. — Это не
шпионский фильм. Здоровяк вышел, позвонил, получил инструктаж и отправился
восвояси. Значит, вся надежда на третий адрес.
Дом меня порадовал, он был встроен между двумя домами начала
шестидесятых и выгодно от них отличался: одноподъездный, с полукруглыми
балконами в центре и огромными лоджиями по бокам. Планировка окон пятого этажа
намекала, что комнаты здесь расположены в двух уровнях.
— В таком домике Толстяку жить не стыдно, —
порадовалась я, направляясь к подъезду.
Дверь, наполовину стеклянная, запиралась на цифровой замок,
справа на стене — звонок и телефон. Я сняла трубку, набрала нужный мне номер и
немного послушала гудки. Потом нажала кнопку звонка. Послышались шаги, и вскоре
я увидела парня лет двадцати, высокого, плечистого, с широким простым лицом и
небесно-голубыми глазами. Он посмотрел на меня сначала с любопытством, потом с
удовольствием, открыл дверь и, отступив в сторону, спросил:
— Вы к кому?
— Одиннадцатая квартира, — не очень любезно
бросила я.
— К Старосельцеву? — поднял брови парень. — А
его нет.
— Неужели? — Я презрительно усмехнулась. —
Это он вас просил мне соврать?
— Нет, — слегка растерялся парень. — Никто
меня не просил. Его правда нет, уехал час назад. Вот телефон, позвоните.
— Если у него хватило ума предупредить вас, то уж трубку
он точно не снимет.
— Никто меня не предупреждал, — нахмурился парень,
глядя на меня во все глаза. Выходит, магазины я сегодня посетила не зря.
— Послушайте, — начала я, вскинув голову на
возможную высоту. — Я уже с полчаса болтаюсь возле его дома и сама видела,
как он пять минут назад вошел в подъезд. Поправьте, если ошибусь: рост метр
семьдесят, вес килограммов сто двадцать, глупая, круглая физиономия с
веснушками и оттопыренными розовыми ушами. Плешивая голова с венчиком рыжеватых
волос. Мерзкий скучный тип и сукин сын к тому же. Или у вас живет еще кто-то,
попадающий под это описание?
