Мой друг точно был не один, потому что где-то через полчаса
вышел из подъезда в обнимку с блондинкой, которой едва доставал до уха. Девица
выглядела очень эффектно и на Толстяка Леню смотрела снисходительно. Он сбежал
по ступенькам вниз, при этом очень напоминая колобка, галантно подал ей руку, а
она потрепала его по щеке, жестом, каким обычно гладят кота.
— Очень милая пара, — заметила я.
Пара скрылась в арке, а мы еще немного подождали: так как
Леня отправился пешком, вполне возможно, что он просто решил проводить
блондинку.
— Сиди в машине, — кивнул Саша. — А я немного
осмотрюсь.
Осматривался он не меньше сорока минут, Толстяк за это время
так и не вернулся.
— Занятная у домика планировка, — заметил Саша,
устраиваясь рядом. — Окно из коридора выходит на лоджию, туда же ведет
пожарная лестница. Главное — войти в коридор, чтобы дежурный не заметил.
Нарисуй план подъезда, по возможности точно.
Я нашарила в сумке авторучку и на старом атласе
автомобильных дорог принялась вычерчивать план, Саша наблюдал за мной,
машинально насвистывая.
— У тебя полно дурных привычек, — заметила я.
— Например?
— Например, свистеть.
— Каюсь: это не самая скверная из моих привычек.
— Намекни на самую. Он усмехнулся и сказал:
— Ты уже знаешь: лезть не в свое дело, особенно когда
не просят.
Я закончила с планом и посмотрела на Сашу, не скрою, с
надеждой.
— Так… Парень внизу тебя, конечно, запомнил, там может
дежурить его сменщик, но рисковать мы не должны. Войти через лоджию первого
этажа нельзя, он непременно услышит шум. Значит, ты должна подняться по
пожарной лестнице на второй этаж, а я открою дверь изнутри.
— Отлично, а как войдешь ты?
— Можно попробовать через крышу. Дом встроен между
двумя другими домами. Войду в подъезд одного из них, переберусь на крышу
Лениного дома и буду уповать на то, что чердачную дверь можно открыть.
Я взглянула на крышу, вставка была примерно на полэтажа выше
соседних домов.
— По отвесной стене тебе не подняться, — покачала
я головой. — Если, конечно, ты не альпинист и у тебя нет соответствующего
снаряжения.
— Не смеши меня, — презрительно отозвался
Саша. — Какое, к черту, снаряжение? Сейчас посмотрю в багажнике, там
должна быть веревка.
В багажнике обнаружилась не только веревка, но и еще
множество прелюбопытных вещей, о назначении которых оставалось только
догадываться.
— Может, тебе лучше дождаться одного из жильцов и войти
в дом вместе с ним? Тебя охрана не знает.
— Но может узнать, то есть запомнить. Если мне не
изменяет память, твой Леня — адвокат, а от них только и жди пакостей. В общем,
свидетели того, что мы здесь были, нам не нужны. Достаточно того, что ты успела
уже дважды нарисоваться перед охраной. Оставайся в машине, следи за подъездом,
а я прогуляюсь еще разок
За то время, что Саша прогуливался, Толстяк наконец-то
вернулся, причем один. Выглядел он озабоченным, игривости в нем заметно
поубавилось, уже держась за ручку двери, вдруг тревожно оглянулся, и, хотя наша
машина была скрыта за деревьями и Леня не мог ее видеть, меня это насторожило.
Пришел Саша, кивнул и сказал:
— Порядок. Скоро стемнеет, и то, как я лазаю по стенам,
вряд ли кто заметит. Через десять минут иди к пожарной лестнице. Железом не
греми и вообще старайся двигаться потише. — Он покосился на мои кроссовки
и вроде бы остался доволен. — Все. Я пошел.
Ровно через десять минут я уже поднималась по пожарной
лестнице. Шума не производила, о том, что кто-то может меня заметить с улицы,
не думала, всецело сосредоточившись на предстоящем задании: подняться на лоджию
второго этажа и встретиться там с Сашей.
Он ждал меня. Я чуть приподняла голову, заглядывая в окно, и
дверь тут же открылась, совершенно бесшумно, а я шагнула в коридор. Рядом был
мусоропровод, затем лифт, затем грузовой лифт и дверь в коридор побольше, в
который выходили двери четырех квартир.
— У него третий этаж, — шепнул Саша, и мы стали
подниматься по лестнице.
Лифт работал, так что вероятность встретить жильцов на
лестнице была небольшой. На последнем этапе меня вдруг одолели сомнения.
— Он не откроет дверь, а если и откроет, вполне
возможно, сначала позвонит своим друзьям, например, Коротышке-Бату.
Саша взглянул укоризненно и зажал мне рот рукой. Я встала
как вкопанная и замолчала. Затем нащупала пистолет, который прихватила из
сумки, и кивнула, давая понять, что готова абсолютно на все.
Мы вошли в коридор, Саша огляделся, достал носовой платок и
вывернул лампочку. Извлек из кармана фонарик, включил его и шагнул к нужной
двери, мне стало ясно, что взглянуть на замок он уже успел.
— Сигнализации нет, — шепнул он мне в ухо. —
А замок плевый, стой спиной, чтобы свет не увидели из соседних квартир.
Все четыре двери выглядели банковскими сейфами, зловеще
поглядывая «глазками» посередине, рождая мысль об опасности и циклопах. «Такую
дверь ни в жизнь не открыть», — с тоской подумала я, правда, до того
мгновения, пока не увидела, что держит в руках Саша. Держал он набор отмычек, а
фонарик, тонкий и длинный, точно карандаш, — в зубах.
Замок едва слышно щелкнул, и дверь приоткрылась, за ней
оказалась еще дверь, на этот раз самая что ни на есть обыкновенная. Саша
призадумался, подождал секунду и начал действовать. На этот раз я даже щелчка
не услышала, дверь открылась, и вслед за Сашей я вошла в квартиру, сжимая
пистолет в руке, разом нарушив как минимум два закона Российской Федерации. А
может, и все три: не сильна я в законах.
Дверь Саша запер, а я стремительно пошла по коридору к одной
из дверей, из-под которой пробивался свет.
Толстяк сидел в кресле, пил коньяк и смотрел телевизор.
Увидев меня, он икнул и выронил рюмку. Саша возник за его спиной и шепнул,
наклонясь к его уху:
— Только без глупостей.
Леня дернулся, замер и, тараща глаза, выдавил из себя
— Вы с ума сошли.
— Точно, — согласилась я, устроилась в кресле
напротив, положив пистолет под правую руку, так, чтобы Леня хорошо его видел.
На Сашу оружие не произвело впечатления: должно быть, отсиживаясь в комнате во
время моей беседы с Коротышкой-Батом, он зря времени не терял. — Лучше
тебе не валять дурака, — сообщила я, — а ответить на вопрос сразу.
