Мы оставили машину возле ворот и зашагали по аллее с
огромными березами. Я заметила домик сторожа и свернула туда, вовремя
сообразив, что найти могилы мне будет нелегко. Трое мужиков сидели за шатким
деревянным столом и играли в домино.
— Простите, могу я увидеть сторожа? — задала я
вопрос.
— Я сторож, — отозвался хмурый дядька с красным
лицом.
— Два года назад у вас похоронили семью, погибшую при
взрыве дома.
— Двенадцать человек? Помню. Хотите посмотреть на
могилу?
— Да. Где это?
— Тут неподалеку. Первый поворот направо, там еще сосна
кривая. Увидите.
Сосну мы и в самом деле увидели сразу, а потом и могилы. На
двух — мраморные плиты. На первой выбито девять имен, на другой три. Я
опустилась на колени и коснулась рукой черного мрамора.
— Здесь твой сын? — спросил Саша, увидев надпись
«Антонов Ваня».
— Здесь все, — кивнула я. Здесь действительно были
все. Чуть поодаль — могилы моих подруг с мужьями. Саша присел на корточки,
исподволь меня разглядывая.
— Надо было цветов купить, — заметил он
неопределенно.
— Да…
Прошло минут пять, он поднялся, посмотрел вокруг.
— Не скажешь, что могилы заброшены…
— Точно. И черный мрамор стоит денег.
— О чем ты? — удивился он.
— Ты так и не сказал, на кого работаешь… Я помню,
помню: профессиональная этика и все такое… Думаю, ты ищешь деньги… — Саша
демонстративно отвернулся, а я продолжила:
— Мне плевать, ищи на здоровье, я хочу найти сына.
— Я тебе не враг, — проворчал он.
— Ага, — хмыкнула я, покачала головой и добавила:
— Я не верила в эти деньги и вроде бы объяснила тебе
почему.
— Не верила? — спросил Саша.
— Кто-то позаботился о могилах.
— У тебя что, вовсе не осталось родни?
— Мамина сестра, ей семьдесят четыре года.
— У родителей была квартира, твоей тетке досталось
наследство, значит, деньги были… Чего ж удивляться, что она проявила заботу?
— Возможно. Меня мучает другое. В поселке Ванька вроде
бы жил с отцом. И даже ходил в изостудию. Один. Понимаешь? Ребенок мог обратиться
к этой женщине за помощью, все ей рассказать, она хороший человек, это
чувствуется. Но он молчал. А узнав о фотографии, расстроился.
— Что ты этим хочешь сказать? — вытаращил глаза
Саша, помедлил и неуверенно произнес:
— Он был с отцом? — Я кивнула. — Чушь, —
замотал он головой. — Полнейшая чушь… Сама подумай, как это могло быть?
Отец похоронен здесь, вот фамилия…
— Здесь похоронен мой сын, который в марте был жив и
здоров, а еще здесь похоронена я, Антонова Елена Сергеевна. Видишь?
— Не могу поверить, что твой муж… Он прихватил сына и
смылся, в то время как все его родственники…
— А как еще можно объяснить все это? Он получил свои
деньги и сбежал. А теперь скрывается. Он придумал для Ваньки правдоподобную
историю, сменил ему имя. Мой сын знал, что должен быть осторожным, поэтому,
увидев фотографию в газете, сразу же рассказал о ней отцу, и они сбежали.
— Черт… Надо же… Похоже на правду. Фотография в газете
та же, что и у тебя?
— Ты видел.
— Значит, так: некто, кому события двухлетней давности
не давали покоя, увидел фотографию в газете и понял, что история далеко не так
проста. Жив ребенок, жива его мать и есть еще кто-то, кто о ребенке заботится.
Он разыскивает корреспондента газеты и берет у него фото, а потом звонит
Толстяку Лене, уверенный, что его это заинтересует, поскольку речь идет о
больших деньгах. Может, мысль о том, что твой муж вовсе не покойник, посетила и
его: в такой ситуации твое присутствие здесь просто необходимо, ты будешь
искать сына, а мертвый супруг, вполне возможно, попытается найти тебя.
— Два года он не делал таких попыток…
— Откуда тебе знать? Кто-то очень мудрый заварил эту
кашу, а теперь наблюдает в ожидании, что из этого выйдет.
— Я хочу вернуть сына, — напомнила я. — А
чего хочешь ты?
— Помочь тебе, — твердо сказал Саша. Я усмехнулась
и пошла к аллее, он за мной. — Думаю, мне стоит задать пару вопросов
сторожу. Вдруг он видел твоего мужа?
— Вряд ли… — пожала я плечами, но препятствовать не
стала.
Саша направился к мужичкам за столом, а я устроилась на
крылечке сторожки: нужно было хотя бы несколько минут побыть в тишине и
собраться с мыслями.
Саша вывернул из-за угла и кивнул:
— Пойдем.
— Он что-нибудь сказал? — задала я вопрос.
— Плиты привезли прошлой весной, вот эти самые мужички
помогали их выгружать и установили на могилы. Точно помнят, что «хозяйка»,
молодая женщина, очень плакала. Одета небогато, а плиты очень дорогие. Таких на
кладбище всего несколько десятков. Похоже описание на твою тетку?
— Нет, — усмехнулась я. — Неведомая молодая
женщина, а Ваньку не держат взаперти, и он не пытался удрать.
— Господи, о чем ты говоришь? — вздохнул
Саша. — Он ребенок, куда ему бежать, раз он один на целом свете. В конце
концов, ему всего семь лет, его можно запугать, обмануть… да все, что угодно.
— Если мой муж жив, то деньги у него, —
усмехнулась я. — Ведь ты их ищешь?
— Не скажешь, что возможность увидеть мужа живым тебя
очень радует.
— Лучше бы он лежал под этой плитой, — зло
ответила я.
Мы покинули кладбище и направились к машине, она стояла
довольно далеко от ворот, а рядом с ней, почти вплотную, пристроился парень на
мотоцикле. Особенно тесниться повода не было, раз на всей стоянке только
«девятка» и мотоцикл, но он, наверное, рассуждал иначе. Мы ускорили шаг, парень
заметил нас и рванул с места. Треск пошел по всей округе.
— Псих, — прокомментировал Саша.
На ветровом стекле «девятки» белел листок, прижатый
«дворником». Саша с недоумением взглянул на него, прочитал, нахмурился и
протянул мне. На листке печатными буквами написано: «Ищи деньги, сука, иначе
пацан умрет». Я скомкала листок и сунула его в карман.
— Что скажешь? — тихо спросил Саша. Я усмехнулась:
