Клацая зубами, я прошла к газовой плите и зажгла обе
конфорки и духовку, ежась и стараясь поближе придвинуться к огню.
— Не хочу ни о чем думать, — пробормотала я
жалобно. — Я хочу спать… — и вернулась в постель. Надо уснуть и спать
долго-долго, а когда я проснусь, ничего этого не будет…
Проснулась я от ветра, ночь была темная, страшная, а за
окном плакал ребенок.
— Ванечка, — позвала я и подошла к окну, а потом
сама себе сказала:
— Это ветер…
Приоткрыла дверь и стала смотреть, как, тихо шурша, кружат
листья по доскам резного крылечка. От газа в домике стало тепло и света
хватало, но болела голова, и со-ображала я по-прежнему плохо, прислушивалась к
шелесту листьев и надеялась услышать голос сына. А услышала чьи-то шаги.
Осторожные.
Человек шел по асфальтовой дорожке, разделяющей участки.
Внезапно остановился. Я замерла, вся обратившись в слух. Стоял он долго, может,
пять минут, а может, и дольше. Потом очень осторожно ступил на тропинку,
ведущую к домику. Споткнулся о камень в самом начале тропы: камень этот
постоянно вылетал из уготованного ему места, человек об этом не знал, а в
темноте разглядеть его не мог На мгновенье он сбился с шага, сделал два
торопливых шажка и замер, вероятно, тоже прислушиваясь.
Шаги возобновились, такие осторожные, тихие, что в другом
состоянии я никогда не смогла бы их услышать. Я закусила губу, чтобы не
закричать, и сделала шаг к стене Мне показалось, что он меня услышал, но это,
конечно, было не так, двигалась я бесшумно, потому что человек не насторожился,
не замер, прислушиваясь, а продолжал двигаться.
Он подошел вплотную к домику и заглянул в окно. Сквозь щель
в перегородке я увидела бледное пятно его лица. Человек замер, должно быть,
вглядываясь, а я почувствовала вкус крови на губах, тонкой струйкой она стекала
по подбородку.
Из-за дощатой перегородки меня он видеть не мог, зато видел
комнату, зажженные газовые горелки и кучу тряпья на кровати. В полумраке тряпье
вполне можно было принять за лежащего человека. Лицо исчезло, и вновь
послышались шаги: он шел к крыльцу. «Запереть дверь», — мелькнуло в мозгу.
До хлипкой двери из фанеры несколько шагов, чтобы запереть замок, мне потребуется
секунд десять. Мне никогда не сделать эти несколько шагов, и у меня нет этих
секунд… Я попыталась сделать шаг, что-то коснулось моих ног, и я сообразила,
что это топор. Обыкновенный топор. Он стоял возле лавки с ведрами. Топор имел
способность теряться в самый неподходящий момент, например, когда мы затевали
шашлыки, и свекор определил ему это место, возле лавки…
Я опустила плечо и вытянула руку, человек поднялся на
крыльцо и замер возле двери. Он замер, а я очень медленно выпрямилась. Потом
дверь открылась, без скрипа, абсолютно бесшумно, и только шорох листьев да
легкий порыв ветра заставили меня вздрогнуть: он вошел. Долго-долго ничего не
происходило. Потом он резко шагнул вперед, сделал пару шагов, уже не таясь, и
вдруг стал оборачиваться, должно быть, в последнюю секунду почувствовав, что за
спиной кто-то есть. Он стал оборачиваться, а топор опустился на его голову, сам
по себе и вроде бы вовсе без моего ведома.
Человек вскрикнул и рухнул на колени. А топор опустился еще
раз и, должно быть, еще… Потом выскользнул из моих рук. Я сделала шаг к
человеку на полу. Крови не было, по крайней мере, я ее не увидела, встала на
колени и потянула мужчину за плечо, стараясь перевернуть на спину.
Парень был молодой, не больше двадцати лет, бледное лицо с
приоткрытым ртом, веки плотно сжаты.
— Господи, я сошла с ума, — жалобно прошептала я и
хотела закричать, броситься вон, подальше от всего этого ужаса, тут что-то
звякнуло об пол, и я увидела нож. Тонкое блестящее лезвие в руке парня. —
Я не спятила, — тряся головой, сказала я, очень желая убедить себя в
этом. — Он убийца, вот что… Он шел меня убить… Главное, что я не
спятила, — напомнила я себе и стала обшаривать карманы парня. Пистолет был
в наплечной кобуре. Я вытащила его и долго держала в руках, потом положила на
пол, рядом с собой. В нагрудном кармане куртки лежал бумажник, в нем немного
денег. Никаких документов. В кармане брюк ключи. Все это я сложила кучкой рядом
с пистолетом. Посидела, раскачиваясь и глядя в лицо парня, потом зачем-то
пощупала его шею, ища пульс. — Плевать мне на тебя, — сказала я зло и
поднялась. Ноги затекли, всю спину разламывало, и я ни секунды не верила, что
смогу сделать хоть один шаг.
Вдруг дверь хлопнула, я вскрикнула, хватая пистолет, и
обернулась. Сердце вновь билось в горле, я мгновенно покрылась потом и только
через несколько минут поняла: это ветер. Дверь была открыта, и порывом ветра ее
захлопнуло. Но резкий хлопок, по-видимому, привел меня в чувство. Я метнулась к
кровати, схватила газету, отыскала сумку на вешалке и сунула туда бумажник,
ключи и газету, аккуратно ее сложив.
Я уже взялась за ручку двери, оглянулась, посмотрела на
парня и решительно направилась к нему. С трудом стянула куртку, а потом и
свитер, зло шипя:
— Заткнись, придурок, я тебя не звала. Слышишь, я вас никого
не звала, и заткнись…
Свитер я затолкала в сумку, а куртку надела. Она была мне
велика и еще хранила тепло парня, но это уже не имело значения.
Я выключила газ и вышла на крыльцо. Порыв ветра заставил
поежиться и запахнуть куртку, а я шагнула в темноту, сжимая в руках пистолет.
Выходить на аллею я не рискнула, через кусты пробралась на
соседний участок и бросилась вниз, туда, где на дне обрыва шумел ручеек. Прошла
по невидимой в темноте тропинке между кустами смородины и выбралась к калитке.
Она выходила к реке, дальше, чуть левее, располагались лодочная станция и домик
сторожа, в такую пору, должно быть, пустой.
Впереди горели огни города, я бежала вдоль берега реки,
огибая забор коллективного сада, и вскоре оказалась неподалеку от центральных
ворот. Ворота были закрыты, а калитка распахнута и тихо поскрипывала на ветру.
Я споткнулась в темноте и упала, встала на колени, пытаясь рассмотреть, что там
впереди. Возле ворот горел фонарь, асфальтовая дорожка шла к шоссе, отсюда ее
было хорошо видно: ни машины, ни силуэта, который можно принять за
человеческий. «Не пешком же он сюда пришел», — зло подумала я и стала
пробираться вдоль кустов, согнувшись и каждую минуту готовясь рухнуть на землю.
Я потратила на поиски не менее получаса, а нашла машину случайно.
Направляясь к шоссе, оглянулась в последний раз, свет фонаря упал на переднее
стекло машины, отражаясь в нем: темные «Жигули» стояли вплотную к забору,
довольно далеко от центральных ворот, со стороны дороги их тоже вряд ли можно
было разглядеть, в общем, мне повезло.
