— Ну да, — помогла я ей немного. — Меня
похоронили, и вы даже поставили на моей могиле памятник. То есть на нашей.
— Так вы живы? — В себя она приходить не спешила.
— Конечно. Согласитесь, на привидение я совсем не
похожа.
— Да… — Она продолжала стоять в дверях комнаты и так
смотрела на меня, что я начала хмуриться. Огляделась и присвистнула:
— У вас неплохая квартира. Одна живете?
— Да. — Наташа кивнула. — Квартиру купил
Дима, если вы это имеете в виду, мебель и все остальное — тоже он…
— Если честно, мне на это наплевать.
— Я знаю, — сказала она и села в кресло. —
Дима много о вас рассказывал. Он вас очень любил.
— Он вам рассказывал, как меня любил? —
поинтересовалась я, женщина неожиданно заплакала, а мне стало стыдно: не
заслуживала она того, чтобы я с ней так разговаривала.
— Он вас очень любил, — повторила она. — И
был несчастлив. Извините, что я говорю вам это. Он считал, что вы его не
понимаете и не хотите понять. Вы его не ценили, ни его самого, ни того, что он
для вас делал.
— Я оценила. С опозданием. Когда дом на моих глазах
превратился в головешки.
— Как вы выжили? — наконец-то спросила она.
— Я была в погребе. Он довольно далеко от дома. А потом
сбежала, потому что испугалась. И пряталась два года.
— Господи… — Она закрыла глаза ладонью, быстро
справилась с собой, вытерла слезы, высморкалась и сказала очень просто:
— У меня есть деньги, довольно приличная сумма. Кое-что
я потратила: похороны, памятник, я вам все подробно распишу. Это Димины деньги,
то есть теперь ваши, я их никогда не хотела, просто не могла отказаться, он бы
обиделся. Он очень обижался на вас, считал идеалисткой, злился, твердил:
«Представляешь, деньги ей не нужны…»
— Они мне в самом деле не нужны, — сказала
я. — За памятник и прочее спасибо. Но я пришла не за этим. Помогите мне.
Она посмотрела с удивлением, пожала плечами и тихо ответила:
— Конечно. А что я должна сделать? Я показала ей
фотографию Ваньки.
— Это мой сын. Фотография сделана несколько месяцев
назад.
— Я знаю, — обрадовалась она. — Я видела ее в
газете. Все никак не могла успокоиться, позвонила Сереже и показала ему
— Сереже?
— Да. Сергею Федоровичу, вы ведь знаете его, правда?
— Конечно. Сергей Федорович Извеков, глава фирмы
«Астор», хозяин моего мужа.
— Он бы очень обиделся за такие слова, они с Димой были
друзьями.
— В самом деле? Я считала, что у них сугубо деловые
отношения.
— Нет-нет, они дружили. И Сережа очень переживал…
поддерживал меня. Если бы не он… вспомнить страшно.
— Как Сережа воспринял появление фотографии? —
спросила я.
— Сказал, что мальчик действительно похож на Ванечку,
но это сходство и ничего больше… ребенка зовут Слава, и вообще чудес не бывает.
— Бывают. Я жива, очень надеюсь, что жив мой сын, и
вполне возможно, жив еще один человек. Скажите, Наташа, за эти два года не
происходило ничего странного? Вам никто не звонил, не делал подарки, что-нибудь
неожиданное: цветы под дверью и так далее…
— Нет, — удивилась она. Меня это не огорчило,
Димка не дурак и вполне мог отказаться от любимой женщины во имя еще более
любимых денег.
Наташа посмотрела на меня внимательно и вдруг спросила:
— Вы думаете, Дима жив?
— Думаю, — ответила я. — Мой сын жив, он
живет с человеком, которого называет папой, ребенок осторожен, точно боится
выдать страшную тайну.
— Но это невозможно, — покачала головой
Наташа. — Дима погиб.
— Я тоже погибла, — усмехнулась я.
— Нет. Видите ли… Я не могла поверить в то, что
случилось, я просто… извините… Я так любила его… и вдруг. Экспертизу проводил
мой родственник Марк Захарович Фирсов, и я… Мне было бы легче, если бы
оставалась надежда, хотя какая там надежда… Извините, я очень путано говорю…
Марк Захарович объяснил мне, что все зависело от того, где человек находился во
время взрыва, от человека могло вовсе ничего не остаться… А вот Диму определили
сразу, он лучше всех… сохранился. Обручальное кольцо с монограммой, оно у меня,
и… зубы. Он все лето мучился зубами, часто ездил в платную больницу… в общем,
особых проблем опознание не вызвало… Дима погиб. Никаких сомнений мне не
оставили.
То, как сказала она это, произвело впечатление. Господи, где
мой сын? Что, если фотография — злая шутка судьбы и ребенок просто похож на
моего Ваньку?
Поняв мой взгляд, Наташа торопливо продолжила:
— О Ванечке ничего достоверного, как и о вас и еще двух
женщинах — ваших подругах… изувеченные останки, которые совершенно невозможно…
— Она беззвучно заплакала, слезы катились по щекам, крупные, как горох, и
капали с подбородка.
— Извините, — сказала я.
— За что? — Она слабо улыбнулась, а потом
спросила:
— Вы ведь его не любили, да?
— Кого?
— Диму…
— Странный вопрос. Он был моим мужем.
— Конечно, — кивнула она. — Но вы… как бы это
сказать, не видели его, что ли, а ведь он был необыкновенным человеком.
— Может быть. А я совершенно обыкновенной. И не
заводила любовника, чтобы рассказывать ему о своей любви к мужу, наверное, в
этом моя ошибка.
— Не говорите так…
— Если бы я в тот первый раз развелась с ним, никто бы
не погиб, и мой сын…
— Вы не должны так говорить, вам не в чем его упрекать.
— В самом деле? — удивилась я. — Он свихнулся
на деньгах, он затеял опасную игру, и в результате погибли все, кто был мне
дорог. Может, мне стоит сказать ему «спасибо»?
— Он ничего не затевал, — испуганно возразила
Наташа — Я читала газеты, это все досужие вымыслы очень непорядочных людей. Вы
не понимали Диму, для него деньги значили немного, то есть деньги как таковые…
Он был гений и знал это, и ему хотелось, чтобы люди, с которыми он имеет дело,
это понимали…
— А я не понимала… Очень жаль, но дом взорвала не я.
Кто еще не понимал, что он гений?
