Перепрыгивая через две ступеньки, он взлетел на второй этаж и распахнул дверь в номер. Кровать была пуста. Не было Клер и за ширмой. Рэнналф заглянул в кабинет, но и там ее не оказалось. Черт побери, ей не хватило терпения его дождаться, и она спустилась завтракать одна! Но не успел Рэнналф выйти на лестничную площадку, как остановился, сраженный внезапной догадкой. Нахмурившись, он вернулся обратно в номер. Войдя в спальню, огляделся.
Ничего. Ни одежды, ни шпилек, ни ридикюля, ни саквояжа. Руки сами собой сжались в кулаки, волна гнева окатила его с ног до головы. Глупо было притворяться, что он ничего не понял. Она ускользнула, бросила его. Без единого слова. У нее даже не хватило смелости сказать ему, что она уезжает.
Спустившись по лестнице, он столкнулся лицом к лицу с трактирщиком и его женой. Пожилой мужчина смотрел на него с откровенным состраданием, его жена – с поджатыми губами и злым взглядом.
– Полагаю, – сквозь зубы процедил Рэнналф, – она уехала в почтовом экипаже.
– Испугалась, – сказал трактирщик. – Обычно для молодой жены. Многие из них так себя ведут, пока хорошенько их не объездишь.
– Женщины тебе не лошади, – гневно перебила его жена. – Думается мне, вы наговорили ей гадостей. Надеюсь только, что не побили ее. – Глаза пожилой женщины сузились.
– Я не трогал ее, – ответил Ральф, поразившись, что ему приходится оправдываться перед слугами.
– В таком случае вам лучше догнать почтовый экипаж и извиниться, – посоветовала хозяйка. – Только не вздумайте ругать ее. Скажите ей, что вы раскаиваетесь в своих словах, и пообещайте вести себя уважительно всю оставшуюся жизнь.
– Я так и поступлю, – ответил Рэнналф, чувствуя себя ужасно глупо и одновременно страшно разозлившись. Она даже не удосужилась…
– Она оставила вам записку, – сказал трактирщик, мотнув головой в сторону барной стойки.
Посмотрев в указанном направлении, Рэнналф увидел сложенный лист бумаги на деревянной панели. В несколько шагов преодолев отделявшее его от стойки расстояние, он взял записку и развернул ее.
«Я не могу поехать с тобой, – начал он читать, – прости, что не набралась смелости сказать тебе это в лицо. Ты был прав: у меня кое-кто есть. С уважением, Клер».
Слова «кое-кто есть» были трижды подчеркнуты.
Оказывается, он занимался сексом с чужой любовницей? Рэнналф покивал головой с ироничной усмешкой на губах. С его стороны наивно было полагать, что женщина с ее внешностью и ее профессии не пользуется покровительством какого-нибудь богатого мужчины. Смяв в кулаке записку, он сунул ее в карман плаща.
– Вам понадобится ваша лошадь, сэр, – сказал подошедший трактирщик, – чтобы догнать ее.
К черту все, он хочет позавтракать!
– Да, конечно, – ответил он вместо этого, – я поеду.
– Лошадь уже оседлана, – продолжал трактирщик. – Когда молодая леди уехала, я взял на себя смелость…
– Да-да, – поспешно ответил Рэнналф, – дайте мне счет, и я немедленно отправлюсь в дорогу.
– Она ведь стала вашей женой всего две ночи назад, – вставила хозяйка. – Я поменяла постельное белье, сэр, как вы, наверное, заметили. Вам же не хотелось ложиться вчера на запачканные кровью простыни?
Стоя к ней спиной, Рэнналф открыл кошелек и внимательно изучал счет. На мгновение он как будто окаменел.
– Да, я заметил. – Он отсчитал нужную сумму и добавил внушительные чаевые. – Спасибо.
Через несколько минут он уже удалялся от трактира верхом на лошади, по мнению хозяев, направляясь на поиски жены-беглянки. По дороге он вспоминал все известные ему ругательства.
– Черт бы ее побрал, – наконец произнес он вслух, – эта девчонка оказалась девственницей.
* * *
Когда на следующий день Джудит вышла из экипажа в деревушке Кеннон графства Лестершир, она ничуть не удивилась, обнаружив, что из Харвуд-Грейндж никого не послали ей навстречу. Ни коляски, ни двуколки, ни даже слуги не было видно. Ей сообщили, что дом находится в трех милях от деревушки и надежного места для того, чтобы оставить саквояж, не существует. Пришлось брать его с собой.
Еле– еле Джудит дотащилась до поместья, часто останавливаясь, чтобы отдохнуть и растереть онемевшие руки. В конце пути она страшно устала, измучилась и проголодалась. С собой у девушки было совсем немного вещей, -честно говоря, ей и брать-то было особенно нечего, – но поразительно, какими тяжелыми могут порой казаться несколько платьев и ночных сорочек, пара обуви и щетки для волос. С безоблачного неба раскаленное солнце безжалостно изливало свои лучи на бедную путницу. Очень скоро Джудит почувствовала жажду, еще более мучительную, чем. голод.
Подъездная дорожка к дому показалась Джудит бесконечной. Она извивалась под сенью вековых деревьев, чьи темные кроны, переплетаясь, создавали благодатную тень. Когда наконец показался сам дом, девушка с облегчением вздохнула. Она увидела перед собой, как и ожидала, старинный особняк. Дядюшка Эффингем был баснословно богат, поэтому тетушка и стала его женой. Так по крайней мере сказала однажды мама, когда получила от нее письмо.
Джудит постучала, и дверь ей открыл дворецкий, окинувший ее таким взглядом, будто она была слизняком, случайно занесенным ветром на порог дома. Он провел девушку в салон через отделанный мрамором холл с высокими потолками и закрыл за ней дверь. Она прождала почти час, но никто не зашел к ней и даже не принес попить. Джудит отчаянно хотелось открыть дверь и попросить принести ей стакан воды, но она по-детски испугалась размеров дома и царящей повсюду роскоши.
Наконец пожаловала тетушка Эффингем, высокая, худая женщина, со странного вида смоляными кудрями, выбивавшимися из-под полей шляпки. С тех пор как Джудит видела ее в последний раз, прошло восемь лет, однако тетушка почти не изменилась.
– А, так это Джудит, верно? – произнесла она, приблизившись к девушке и поцеловав воздух возле ее щеки. – Ты, как вижу, своего не упустила. Я надеялась, что приедет Хилари: она самая младшая, а значит, ею легче управлять, но теперь вместо нее придется заниматься с тобой. Как поживает мой брат?
– С ним все в порядке, спасибо, тетя Луиза, – вежливо ответила Джудит. – Мама шлет вам…
– Боже мой, девочка, твои волосы! – неожиданно воскликнула тетушка. – Они такого же огненного цвета, как и раньше! Какое ужасное несчастье и какое испытание для моего брата, который всегда был образцом благочестия и респектабельности! О чем думала твоя мать, когда купила эту шляпку? – Брови пожилой женщины гневно сошлись у переносицы. – Интересно, – громогласно проговорила она, – как моя золовка осмелилась прислать тебя ко мне одетой подобным образом?
Под плащом на Джудит было надето простое муслиновое платье со скромным воротником и завышенной по моде талией. Девушка смущенно оглядела свой наряд.
– Это платье, – отчеканила тетушка, – просто неприличное. Ты выглядишь как шлюха.
