– Именно так, – ответил он.
– Что ж, я была настолько хороша? – Она бросила на него презрительный взгляд.
– Я решил сделать это еще вчера, задолго до того, как узнал, хороши вы или нет.
Ее глаза вспыхнули.
– Обманщик!
Он так долго и пристально смотрел на нее, что ее гнев испарился и его место занял холод, пробежавший по спине.
– Если бы вы были мужчиной, – произнес он наконец, – я вызвал бы вас на дуэль.
– Если бы я была мужчиной, – резко ответила она, – я приняла бы ваш вызов.
Фердинанд полез в карман куртки, вытащил несколько свернутых листов бумаги и протянул их ей.
– Возьмите, мы пообедаем, затем я распоряжусь насчет комнаты для вас и вашей горничной на ночь и найму коляску, чтобы завтра вас обеих отвезли домой.
– Нет. – Виола продолжала стоять на месте. – Я не хочу его.
– Вы говорите о «Сосновом боре»?
– Я не хочу его.
Он несколько мгновений смотрел на нее, потом подошел к столу и бросил на него бумаги.
– Черт! – воскликнул он. – Это уж слишком. Чего, дьявол меня возьми, вы хотите?
– Не ругайтесь! – попросила Виола. Чего ей сейчас действительно хотелось, так это обежать вокруг стола, броситься в его объятия и выплакаться. Но, поскольку это было невозможно, ей оставалось только холодно смотреть на него. – Я хочу, чтобы вы уехали и оставили меня в покое.
Забирайте с собой эти бумаги. И, если еще не поздно, я хотела бы сесть в наш дилижанс.
– Виола, – произнес он таким нежным голосом, что почти победил ее, – «Сосновый бор» ваш. Он никогда не принадлежал мне. Осмелюсь предположить, что старый граф действительно намеревался оставить имение вам, но забыл изменить свое завещание.
– Он не забыл, – упрямо заявила она. – Он просто не смог бы забыть. Он сделал это. Герцог Трешем ознакомился не с подлинным завещанием.
– Ну что ж. – Фердинанд пожал плечами, и она поняла, что не убедила его. – Тем весомее причина принять бумаги и вернуться домой. Я продолжу свой путь в Лондон и немедленно официально переведу имение на ваше имя.
Позвольте мне сказать хозяину, чтобы подавали обед.
– Нет!
Он уже сделал пару шагов по направлению к двери, но обернулся и взглянул на нее почти в отчаянии.
– Нет, – повторила она. – Это будет вашим подарком или ценой за выигранное пари. Я не приму ни первый, ни второй вариант, так как уже ничто не останется прежним. «Сосновый бор» был его подарком.
– Отлично! – Фердинанд был определенно раздражен. – Тогда, скажем, я просто исправляю положение.
– Нет.
Он взъерошил волосы и от этого стал еще более привлекательным.
– Чего же вы хотите? – почти взмолился он.
– Я уже сказала.
– И что вы собираетесь делать в Лондоне?
Виола сумела улыбнуться ему, хотя все мышцы ее лица были напряжены до предела.
– Это не ваше дело! – отрезала она, Его глаза снова угрожающе сузились.
– Если вы намерены вернуться к своему прежнему ремеслу, – ответил он, – то это именно мое дело. Вы были счастливы в «Сосновом бору» до тех пор, пока там не появился я, Я не собираюсь испытывать угрызения совести каждый раз, как буду видеть вас в городе с лордом Нэшвиллом или какой-либо другой знатной фигурой. Вам лучше выйти за меня замуж.
У нее внутри все перевернулось, и какое-то мгновение Виола смотрела на него в полном изумлении. Фердинанд и сам был удивлен не меньше. Она снова заставила себя улыбнуться.
– Думаю, мне лучше не выходить за вас замуж, – сказала она. – Иначе герцог Трешем позавтракает вами.
– Меня нисколько не волнует, что скажет или подумает Трешем, – заявил Фердинанд. – Или кто-то другой. Я женюсь на той, на которой хочу.
– Если только она не скажет «нет». – Виолу захлестнула волна печали, хотя она продолжала улыбаться. – А она говорит «нет». Вы думаете, что знаете самое худшее обо мне, лорд Фердинанд, но вам известно далеко не все.
Я незаконнорожденная. Когда моя мать вышла замуж за моего отчима, это был ее первый брак. Торнхилл – ее девичья фамилия. Вы ведь не захотите жениться на незаконнорожденной шлюхе?
– Не делайте этого, – Фердинанд нахмурился, – не улыбайтесь так и не говорите про себя такие вещи.
– Но так и есть, – настаивала Виола. – Ну, давайте, признайтесь, что вы испытали облегчение после моего отказа связать нас узами брака. Вы говорили, совсем не думая о будущем. Вы пришли бы в ужас, скажи я «да».
– Нет.
Виола снова улыбнулась.
– Вы не вернетесь к профессии шлюхи, – заявил Фердинанд.
– Фу, как вульгарно! – заметила Виола. – Я никогда не была шлюхой. Я была куртизанкой – это огромная разница.
– Обещайте мне не делать этого, – снова попросил он. – У вас есть деньги?
Она словно окаменела.
– Это вас…
– И не говорите, что это меня не касается! – взорвался он. – У вас их нет, так?
– У меня их достаточно! – отрезала Виола.
– Достаточно для чего? – спросил Фердинанд. – Чтобы оплатить дорогу до Лондона, вашу и вашей горничной?
И на то, чтобы перекусить по дороге?
Так и было на самом деле.
– Если вы не вернетесь в «Сосновый бор» и не выйдете за меня замуж, вам останется только одно, – заметил он.
Да, Виола знала об этом и почувствовала себя невероятно уставшей. Глупо было надеяться, что он будет настаивать на своем предложении.
– Тогда вы станете моей любовницей, – заявил он.
Глава 16
Они ехали в Лондон в карете Фердинанда, сопровождавшие их слуги разместились в его двухколесном экипаже или передвигались верхом. Виола и Фердинанд сидели, отодвинувшись друг от друга, насколько позволяла ширина кареты, и смотрели в противоположные окна. Они уже больше часа хранили молчание. Наступил вечер.
Фердинанд не чувствовал то, что, как он представлял, должен испытывать мужчина, приобретший новую любовницу. И дело было не в том, что Виола еще не дала своего согласия. Она решительно отказалась вернуться в «Сосновый бор». Она настояла на том, чтобы самой заплатить за свою комнату в гостинице, и попыталась приобрести билеты на дневной дилижанс до Лондона для себя и Ханны.
Это было после завтрака. Фердинанд пригрозил вновь заявить, что она – сбежавшая жена, если она осуществит свой план. Ему следовало бы положить ее поперек колена в людном месте и хорошенько выпороть. Зеваки только поаплодировали бы ему.
