– Благодарю вас, – тихо, но твердо сказала Виола, – вы обе очень любезны, но я отказываюсь.
Все трое молчали, пока коляска не въехала в ворота гостиничного двора. Кучер герцогини соскочил с козел, чтобы помочь Виоле спуститься.
– Мисс Торнхилл, – улыбнулась ей герцогиня, – пожалуйста, приходите к нам завтра на чай вместе с вашей матушкой. Думаю, она расстроится, если вы откажетесь.
– Я очень рада наконец встретиться с мисс Торнхилл из «Соснового бора», – сказала леди Хейуорд.
– Благодарю вас. – Виола поспешила вернуться в дом, прежде чем коляска покинула двор.
У нее появился новый план. Он пришел ей на ум, как только они уехали из парка. Он одновременно наполнил ее головокружительной надеждой и мрачным отчаянием. Ей оставалось только продумать некоторые детали.
Глава 22
На следующее утро Фердинанд поднялся с постели гораздо позже обычного. Да и не мудрено, так как он провел большую часть ночи, перемещаясь с одного вечернего развлечения на другое, таская за собой Джона Ливеринга и еще нескольких друзей. Они даже посетили почти все знаменитые игорные клубы, но нигде не обнаружили следов Кирби.
Фердинанд намеревался провести этот день на конном аукционе и в других местах, где тот, вероятно, мог появиться.
Он решил, что надо проявить терпение, хотя это не было его отличительной чертой. Если Кирби занят поисками клиентов для Виолы, ему следовало делать это именно в тех местах, которые Фердинанд намеревался обследовать.
Он заканчивал завтракать, когда его слуга сообщил, что пришел посетитель. Он протянул хозяину визитную карточку гостя.
– Бамбер? – Фердинанд нахмурился. Бамбер на ногах до полудня? Что за черт! – Введи его, Бентли.
Несколько секунд спустя граф вошел в столовую; выглядел он, как всегда, недовольным и еще более расслабленным, чем обычно. Его волосы были спутаны, а белки глаз – в красных прожилках. Он был небрит. Он наверняка провел на ногах всю ночь, но на нем не было вечерней одежды. Он был одет как путешественник.
– А, Бамбер. – Фердинанд поднялся и протянул руку.
Граф не обратил на это никакого внимания. Он подошел к столу, одновременно залезая в обширный карман своего пальто, откуда вытащил пару сложенных листков и бросил их на стол.
– Вот! – сказал он. – В ту ночь, Дадли, меня явно занесло недобрым ветром в клуб «Брукс». Лучше бы моя нога никогда не ступала туда, но это случилось и теперь уже ничем не поможешь. Будь ты проклят за все неприятности, которые мне доставил. – Говоря это, он полез во внутренний карман. Достав оттуда пачку банкнот, он положил их рядом с другими бумагами. – Я хочу покончить с этим делом и никогда ни от кого больше не слышать о нем ДО конца моей жизни.
Фердинанд снова сел на свое место.
– Что это? – спросил он, указывая жестом да бумаги и деньги.
Бамбер развернул одну из бумаг, затем сунул ее под нос Фердинанду.
– Это, – сказал он, – копия дополнительного распоряжения к завещанию моего отца, которое он сделал за несколько недель до своей смерти и оставил у поверенного в делах моей матери в Йорке. Как ты сам можешь видеть, он оставил «Сосновый бор» той крошке, своей внебрачной дочери. Собственность никогда не принадлежала мне и, следовательно, она никогда не была твоей, Дадли. – Граф постучал указательным пальцем по деньгам. – А это – пятьсот фунтов, та сумма, которую ты выставил против обещанного «Соснового бора». Я тебе должен именно столько. Ты удовлетворен? Это, разумеется, крошечная доля того, что стоит «Сосновый бор». Если ты хочешь получить больше…
– Этого достаточно, – сказал Фердинанд. Он взял бумагу и прочитал ее. Его глаза задержались на словах «моей дочери Виоле Торнхилл». Значит, покойный граф публично признал ее своей дочерью. Фердинанд с любопытством посмотрел на посетителя. – Ты что, пришел ко мне сразу после возвращения из Йоркшира? Похоже, ты путешествовал всю ночь.
– Черт возьми, так оно и есть, – уверил его граф. – Может быть, я распущенный тип, Дадли. Может, про меня можно сказать, что у меня не хватает винтиков в голове, но никто не упрекнет меня в том, что я мошенник или покрываю какое-то надувательство. Как только девчушка сказала, что встретила моего отца незадолго до его смерти…
– Мисс Торнхилл?
– У нее хватило смелости нанести мне визит, – сказал Бамбер. – Разрази меня гром! Я и понятия не имел, что она существует. Однако, как только я узнал об этом, я понял, что, если отец хотел изменить что-то в своем завещании, он не мог сделать этого на той неделе, когда приезжал в Лондон. Я помню, потому что просил его съездить к Вестингхаусу, чтобы увеличить сумму на мое содержание. Господи помилуй, я жил буквально на карманные деньги, и старик Вестингхаус всегда поднимал шум, когда я просил выдать мне деньги вперед на квартал. И отец сказал мне, что он заходил к нему накануне, но того не было в конторе. Случилось так, что умерла мать поверенного, которая жила где-то в Кенте или другом отдаленном уголке, и он отправился хоронить ее. Мой отец уехал из Лондона в тот же день. По небольшим делам он иногда обращался к поверенному в делах моей матери. Мне пришло в голову, что он мог прибегнуть к его помощи по этому делу и еще по одному, о чем эта девчушка тоже упомянула. Похоже, ее больше заботила эта бумага, чем завещание. – Он стукнул пальцем по второй сложенной бумаге.
– Почему они не выплыли на свет раньше? – спросил Фердинанд.
– Коркинг – глупец, – презрительно бросил Бамбер. – Он совершенно забыл про них.
– Забыл? – Фердинанд с недоверием посмотрел на него.
Граф, прищурив глаза, оперся обеими руками о стол, глядя в упор на Фердинанда.
– Он забыл, – с расстановкой произнес он, – мои вопросы освежили его память. Не будем об этом больше, Дадли. Он забыл.
Фердинанд тут же понял, в чем дело. Поверенный из Йорка занимался главным образом делами графини Бамбер.
Покойный граф прибег к его услугам от отчаяния, потому что Вестингхаус уехал из Лондона, и Бамбер знал, что ему оставалось совсем немного времени, чтобы обеспечить вновь обретенную дочь. Графиня узнала о дополнениях к завещанию и вынудила своего поверенного никому ничего не говорить о них. Кому принадлежало решение не уничтожать бумаги, Фердинанд не мог даже предположить. Он просто радовался, что ему не придется заниматься расследованием.
– Я не знаю, как найти эту девчушку, – начал Бамбер, – и, честно говоря, у меня нет желания ее разыскивать. Я не чувствую никаких обязательств перед ней, хотя она – моя сводная сестра. Но я никогда не лишу ее того, что принадлежит ей по праву. Осмелюсь предположить, что ты знаешь, где она сейчас. Ты передашь их ей?
– Да, – сказал Фердинанд. Он не имел представления, что содержалось в другой бумаге и почему Виола сказала, что она важнее для нее, чем завещание. Виола придет в восторг, узнав, что ее непоколебимая вера в Бамбера подтвердилась. Итак, она больше ничем ему не обязана, «Сосновый бор» ее, подумал Фердинанд, криво усмехнувшись.
