Он нежно ее полюбил. Не как мужчина любит женщину и не как сын любит мать – она все-таки была всего на пять лет старше его! Он любил ее, как друг любит другого друга, старшего и более мудрого. Он перед ней преклонялся.
Она всегда любила природу и весело смеялась, когда муж шутливо обвинял ее в том, что она делает это только потому, что прекрасно знает, как красиво смотрится на фоне цветов и деревьев. У нее была привычка подойти к нему сзади, обхватить руками за плечи и поцеловать в щеку. Джеральд всегда изумлялся тому, как свободно она обращается с его мрачным отцом и что отцу это нравится, пусть тот и редко улыбался.
Джеральд часто искал ее, чтобы поделиться каким-нибудь секретом. Он искал ее и в тот летний день, когда ему было восемнадцать. Двадцатидевятилетний Джеральд уже не мог припомнить, что именно заставило его с таким нетерпением искать ее. Но он дошел до ее любимого-места – до озера.
Она сидела на парапете моста в розовом платье с глубоким вырезом, и ее отражение плавало среди листьев водяных лилий в озере. Красивая, как картинка. Его отец был совершенно прав. Джеральд ускорил шаги.
– Я тебя ждала, – сказала она. – Я знала, что ты меня найдешь. Ну, рассказывай мне все, Джерри.
И она улыбнулась своей теплой улыбкой и потянулась, чтобы взять его за руки.
Сейчас он уже не мог вспомнить, что он собирался ей рассказать.
Он подошел к ней ближе и протянул ей свои руки. И оживленно заговорил о чем-то – теперь он уже не мог вспомнить, о чем именно. Бедный глупый мальчишка. Она держала в руках всю его любовь, все его доверие.
– Джерри, – проговорила она, когда он замолчал, чтобы перевести дыхание, и сжала его пальцы. – Ты уже совсем вырос, правда. И ты стал таким красивым молодым человеком!
Он знал, что это шутка. Он уже начал улыбаться. Но в выражении ее лица было нечто необычное.
– Молодые девицы уже наверняка дарят тебе свои улыбки и кокетничают с тобой, – добавила она. – Это ведь так, Джерри?
Наверное, он покраснел.
– О, но тебе нужна будет какая-нибудь очень необыкновенная девушка, – сказала она. – У тебя уже есть какая-то особая симпатия?
Он покачал головой.
– Ты девственник, Джерри? – спросила она своим нежным, милым голоском.
Он вдруг услышал, как в оглушительной тишине чирикают птицы и звенят насекомые.
– Первый раз должен стать для тебя прекрасным, – продолжала говорить она. – Это должен быть кто-то, кто будет знать, как это надо делать!
Она посмотрела ему в глаза, улыбнулась и отпустила одну его руку. Освободившейся рукой она сдвинула платье с плеча и потянула вниз, обнажив пышную белую грудь с розовым соском. И притянула его руку к себе так, чтобы он обхватил ее ладонью. А потом она накрыла его руку своей и передвинула его большой палец себе на сосок, чуть придавив своим пальцем. А потом она так же обнажила вторую грудь и притянула под нее его вторую руку.
Он стоял, неподвижный и перепуганный, ощущая на ладонях непривычную мягкость и тяжесть женской плоти, – и неловкий жар растекся по его телу, а панталоны вдруг стали неприятно тесными.
Она не отводила взгляда от его лица и не переставала улыбаться.
– Тебе ведь это нравится, Джерри? – спросила она. – Ты не должен бояться. Двигай руками. Делай что хочешь.
Он провел руками по ее грудям, переведя на них взгляд и с трудом сглатывая пересохшим ртом.
– Ах, Джерри, – проговорила она изменившимся, чуть охрипшим голосом, – ты так дивно молод! Ты даже не представляешь, как я мечтала, чтобы ко мне прикоснулся молодой мужчина. Ты. Ты даже не представляешь, как я тебя хотела все это лето!
Она протянула руки и начала снимать с него панталоны.
Он в панике повернулся и убежал.
Спустя две недели, после еще двух таких эпизодов, во время одного из которых он задержался дольше и позволил ей ласкать его, он пришел к отцу и спросил, нельзя ли ему поехать в университет, хоть и не имел способностей к учению.
Кажется, это был единственный случай, когда отец был им доволен. Вскоре он уехал в Оксфорд и лишился девственности с худой и рябой горничной через два дня после приезда туда.
С тех пор он видел Элен всего один раз: на похоронах отца почти три года спустя. Она была под густой черной вуалью и ни разу не посмотрела ему прямо в глаза. Она получила наследство, завещанное ей мужем, и исчезла из жизни своего пасынка.
Все это стремительно промелькнуло перед мысленным взором Джеральда, когда тот снова стоял у мостика и смотрел на хорошенькую, тепло улыбающуюся и радостно протягивающую ему руки женщину в розовом, которую он полюбил и которой начал доверять.
Точно так же, как он доверил Элен хрупкие чувства подростка, которого бросила его мать и в котором был разочарован его отец. И Элен научила его – наконец! – что женская любовь непостоянна и эгоистична. Он понял, что единственный человек, которому можно доверять, – это он сам.
И все исчезло. Все до конца. За минуту или даже быстрее. Она была просто Присс – его содержанка, женщина, которая полностью удовлетворяла его в постели и с которой он чувствовал себя непринужденно вне постели. Женщина, которой он платил деньги, прекрасно владеющая своей профессией. А он был жалким дурнем, который никак не может усвоить азы реальной жизни.
Присцилла опустила руки.
– Становится довольно прохладно, тебе не кажется? – спросил он.
Она посмотрела на небо. Солнце скрылось за небольшим облаком. К нему подплывали новые облака.
– Да, – ответила она. – Похоже, погода вот-вот поменяется.
– Нам надо бы вернуться в дом, – сказал Джеральд. – Мне еще надо заняться кое-какими письмами и бумагами.
– Да, – согласилась она, спрыгивая с парапета и улыбаясь ему.
– Я в последнее время забросил дела, – добавил он, поворачиваясь и сцепляя руки за спиной. Присцилла подошла к нему. – Мне следует провести остаток дня в кабинете, Присс.
– Да, – отозвалась она. – Я буду читать. У тебя в библиотеке так много книг, которые я еще не читала.
Они молча шли рядом, не прикасаясь друг к другу.
– Думаю, мы скоро вернемся в Лондон, – сказал Джеральд чуть позже. – Может быть, завтра. Или лучше послезавтра. Я сделал здесь все, что нужно было сделать. Через какое-то время в деревне становится скучно. Пора возвращаться обратно. Ты успеешь собраться?
– Конечно, – ответила она. – Все будет так, как ты пожелаешь, Джеральд.
– Кажется, будет дождь, – сказал он.
– Да.
Она снова посмотрела на небо.
– Тебе не следовало уходить так далеко от дома, Присс, – укорил ее Джеральд. – Ты могла попасть под дождь и простудиться.
– Но погода такая теплая! – возразила она. – А дождь будет только ближе к вечеру, Джеральд.
