– Он не мог меня содержать, – продолжила она. – Но теперь у него есть собственный коттедж и постоянная работа. Он хочет, чтобы я вернулась домой, Джеральд.
– Насовсем? – спросил он.
– Насовсем.
– Он знает о тебе? – уточнил он.
– Да. Он говорит, что это не имеет значения. Он хочет, чтобы я вернулась домой и вышла за него замуж.
Наступило долгое молчание.
– А что хочешь делать ты? – спросил он.
– Думаю, что, наверное, мне следует поехать, – проговорила она. – Я была к нему привязана.
– Была привязана, – повторил он. – А теперь нет?
– Другой такой возможности у меня не будет, – сказала она. – Дело не в том, что ты мне надоел, Джеральд, или что я хочу тебя бросить. Ты был очень добр ко мне. Но таким девушкам, как я, обычно не представляется возможности выйти замуж и иметь собственный дом и, может быть, ребенка… – Она судорожно сглотнула. – Или детей.
– Да, – согласился он. – Наверное, это так.
Опять наступило долгое молчание.
– Так ты собираешься ехать? – спросил он.
– Думаю, что мне следовало бы.
– Присс, – сказал он, – а какой он? Не начнет ли он тебя этим попрекать спустя какое-то время? Тебе не стоит соглашаться, если есть возможность, что он начнет называть тебя шлю… Тебе не стоит соглашаться, если это когда-нибудь станет для тебя унизительным.
– Нет, – возразила она. – Он не такой, Джеральд. Он по-прежнему меня любит и винит себя в том, что со мной случилось. Он хочет загладить передо мной свою вину.
– И ты тоже его любишь, Присс? – спросил он.
Она зажмурила глаза так сильно, что увидела под веками вспышки света.
– Нет, – сказала она. – Но я была к нему привязана и, наверное, смогу снова привязаться. Дело не в том, что я хочу тебя оставить, Джеральд, но у меня появилась возможность выйти замуж и снова стать респектабельной.
– Тогда, наверное, тебе следует ехать, Присс, – проговорил он. – Я и правда считаю, что следует.
– Все еще не до конца решено, – добавила она. – Мне надо ответить на его письмо и подождать, чтобы он за мной прислал. Но, наверное, я все же соглашусь.
– Да, – сказал он. – Было бы глупо не соглашаться.
– Да.
Он еще довольно долго лежал позади нее, продолжая прижимать ее к себе обеими руками.
– Наверное, мне лучше уйти, Присс, – сказал он наконец. – Как-то неправильно обнимать чужую женщину. Мне лучше уйти.
Она прижалась щекой к его руке.
– Ты мне совсем не надоел, Джеральд, – повторила она. – И я не хочу с тобой расставаться. Если бы не это письмо, я была бы рада оставаться у тебя на содержании столько, сколько бы тебе хотелось. Может, я все равно смогу это сделать. Может, он не пришлет за мной.
– Ну что ж, – ответил он, высвобождая руку из-под нее и садясь на край кровати, – по-моему, тебе следует ехать, Присс, – при условии, что ты уверена в том, что в будущем он не станет гадко к тебе относиться. Я честно считаю, что тебе надо соглашаться. Я буду рад знать, что ты хорошо устроена.
– Правда, Джеральд?
– Да, – подтвердил он. – Мне всегда неприятно было думать о том, что ты вернешься к Кит, когда мы наконец расстанемся, Присс. Ты это знаешь. Ты можешь очень много дать одному мужчине. Ты не создана для публичного дома.
Она не стала поворачиваться на спину. Пока он одевался, она продолжала лежать спиной к нему. Уходя, он положил руку ей на плечо.
– Доброй ночи, Присс, – сказал он. – Я зайду послезавтра. Просто чтобы узнать, приняла ли ты какое-то решение. А если погода будет хорошая, я смогу взять тебя на прогулку.
– Да, – согласилась она. – Я буду готова, Джеральд.
– Но не для постели, Присс, – уточнил он. – Только для прогулки.
– Только для прогулки, – повторила она. Он чуть сжал ее плечо и ушел.
Если отчаяние бывает таким, подумала она, закрывая глаза и оставаясь на месте, только положив руку на свой медленно округляющийся живот, то настоящий ад не может быть страшнее.
У Джеральда было немало проблем еще до того, как он отправился домой к своей любовнице. Он был в дурном настроении – но это она сразу заметила и уже через полчаса после его прихода успокоила его. Она вернула ему хорошее настроении – оставаясь, как всегда, очень спокойной и рассудительной.
– Все не может быть так плохо, как ты подумал, – заявила она. – Я никогда не поверю такому в отношении лорда Северна. Он бы не стал делать что-то настолько циничное, Джеральд. А если вдруг сделал, то потом он обязательно все исправит. Я в этом совершенно уверена. Ты убедишься, что я права.
– Наверное, – отозвался он, продолжая хмуриться. – Но это ведь на всю жизнь, Присс! Это был бы слишком долгий срок, даже если бы он знал эту женщину. Вся жизнь – это всегда слишком долгий срок. Брак – это выдумка какого-то садиста, поверь мне. Но он не знаком с этой девушкой и выбрал ее совершенно сознательно просто потому, что она некрасивая, молчаливая и скучная.
– Первые впечатления часто бывают обманчивыми, – возразила она. – У тебя болит голова, Джеральд? Давай, я принесу лавандовой воды.
У него не болела голова, но он не стал ей в этом признаваться. Он позволил уложить его голову ей на колени, после чего она стала промокать ему виски лавандовой водой, глядя ему в лицо с улыбкой. Он позволил ей нянчиться с ним и вздохнул с удовольствием, почувствовав, что жизнь хороша, даже несмотря на то что Майлз поступил глупо.
Накануне вечером Майлз пришел к нему на квартиру из клуба «Уайте» в мрачном настроении из-за того, что его мать и сестры уже выехали в Лондон, чтобы провести там сезон. И в столицу направлялась и молодая леди, которую они наметили ему в невесты, а также вся ее семья.
– Если бы ты сейчас поставил передо мной самую некрасивую, скучную и обыкновенную женщину, какая бы нашлась в Лондоне, – заявил он, – или, если уж на то пошло, во всей Англии, я бы сделал ей предложение не задумываясь.
Джеральд рассмеялся.
– Тебе лучше стать таким, как я, Майлз, – сказал он, – и просто решительно заявить всему миру, что ты намерен оставаться холостяком столько, сколько тебе захочется. А захочется тебе им быть до конца жизни, так что всем большой привет.
Джеральд не принял слова друга всерьез, хоть тот и оставался мрачным.
– Мой идеал женщины, – сказал Майлз спустя какое-то время, – это та, которая была бы милой и тихой и согласилась бы жить где-нибудь в деревне, где ее можно было бы навещать раз или два в год. Такая, которая заставила бы всех амбициозных матушек, включая и мою, собрать вещи и отправиться по домам. Такая, которая слилась бы с окружающей меня обстановкой. Такая, чтобы я мог забыть о ее присутствии. Разве такое не похоже на блаженство?
