Но сегодня вечером София настаивала, чтобы Оливия приняла участие в игре. Лорд Хатауэй эхом поддерживал ее уговоры. Вскоре после того, как джентльмены, покончив со своим кофе, снова присоединились к дамам, Маркус покинул гостиную, пригласив с собой лорда Фрэнсиса, и с тех пор София краснела и не находила себе места. Вошедший в комнату слуга что-то сказал герцогу и герцогине, а затем подошел к Оливии.
– Их милость просит вас, мадам, присоединиться к нему в библиотеке, – тихо сообщил он на ухо Оливии, оглянувшись на Софию.
Графиня, герцог и герцогиня, обменявшись улыбками, направились к двери.
– Ну вот, Оливия, наконец-то наши переживания кончатся. Что это будет – «да» или «нет»? – усмехнулся его светлость.
– Беседа длится уже целый час, – заметила герцогиня. – Думаете, все это время они обсуждают дела?
– Итак, Оливия, – сказал герцог, когда они, остановились, ожидая, пока лакей откроет дверь в библиотеку, – мы расстаемся со своим последним мальчиком, а вы со своей единственной девочкой. И мы не имеем ничего против новых внуков.
Граф был в библиотеке один и, стоя у камина с заложенными за спину руками, улыбался им.
– Ну что, Маркус, этот паршивец, мой сын, произвел на тебя хорошее впечатление или ты отправил его собирать вещи? – поинтересовался герцог.
– Я разрешил ему сделать официальное предложение Софии. Думаю, сейчас он именно этим и занят.
– Великолепно, великолепно. – Герцог потер руки от удовольствия, герцогиня полезла в карман за носовым платком, а графиня пристально посмотрела на мужа. – И когда должна состояться свадьба? Надеюсь, до Рождества? Я всегда считал – не имеет смысла тянуть, когда намерение высказано.
– Через месяц, – ответил граф. – Уильям, твой сын высказал пожелание, чтобы о помолвке было объявлено сегодня вечером, если София даст свое согласие, а я не думаю, что есть какие-то сомнения в том, что она согласится. И еще Фрэнсис попросил, чтобы первое оглашение в церкви состоялось в воскресенье.
Герцогиня вскрикнула и закрыла лицо платком.
– Здесь? – спросил его светлость. – Не в церкви Святого Георга, как у других наших мальчиков? Что ж, должен признать, тихая сельская свадьба имеет свое очарование. Вы с Оливией ведь тоже венчались здесь, не так ли, Маркус? Я помню, какая чудесная была свадьба. Итак, Фрэнсис ведет себя как всегда импульсивно и не соглашается отложить венчание? Роуз, не нужно так расстраиваться, никто же не умер. К тому же малышка София еще может отказать ему.
– Но, Оливия, разве можно все подготовить за один месяц? – запричитала ее светлость.
– Уверена, все можно успеть, – успокоила ее графиня. – Приглашения необходимо разослать завтра же, это самое безотлагательное дело. А потом нужно собраться всем вместе и обсудить остальное.
– Пожалуй, на сегодняшний вечер можно расслабиться, – предложил граф, – и пусть все идет своим чередом. Присаживайтесь, Роуз, Оливия. И ты тоже, Уильям. Что будете пить?
– Словно в старые времена, – улыбнулся герцог, когда несколько минут спустя все уютно устроились с бокалами в руках.
Оливия понимала, что все происходит на самом деле, и не могла в это поверить. Как часто бывало в далеком прошлом, они сидели вместе – все четверо – и с удовольствием вели беседу. Но теперь она не сидела рядом с мужем, чуть касаясь его руки – они никогда не смущали родных и друзей, открыто демонстрируя свою любовь. Сейчас она присела на диване рядом с герцогиней, а граф в кресле у камина. Она больше не чувствовала себя членом этой компании, потому что остальные трое поддерживали дружбу на протяжении тех четырнадцати лет, что она провела в Раштоне.
Днем они с Маркусом договорились, что помолвку следует разрешить, если его удовлетворит беседа с Фрэнсисом, но все же Оливия не была до конца уверена, что они приняли правильное решение. Вероятно, это выяснится по прошествии нескольких лет, когда им станет ясно, как складывается семейная жизнь их дочери. Но несмотря ни на что, ей хотелось найти хоть какой-нибудь убедительный предлог, чтобы отговорить Софию.
Если бы не предстоящая свадьба, Оливия без промедления уехала бы домой – домой, в безопасную и привычную атмосферу Раштона, к своим друзьям, Эмме Бернетт и Кларенсу. Но теперь ей предстояло оставаться в Клифтоне по меньшей мере месяц. Венчание должно было состояться в деревенской церкви, и это будет тяжело, подумала она. И будет тяжело ежедневно находиться в обществе мужа, принимая гостей. Помимо всего прочего, будет бесчисленное множество случаев, когда при подготовке к празднику им придется оставаться вдвоем, и это будет просто невыносимо. Каждая мелочь таила в себе ловушку, как и предвидела Оливия.
Маркус был невероятно привлекателен. По правде говоря, никогда прежде Оливия не употребляла этого слова применительно к нему. Для нее муж был чрезвычайно красивым, очень-очень дорогим и жизненно необходимым, но она не могла воскресить в памяти такого постоянного ощущения жажды, влекущей ее к этому мужчине. Это чувство было непривычным, неприятным, и она хотела бы от него избавиться – ведь она не юная школьница, вздыхающая по красавцу-мужчине, а зрелая женщина.
А кроме того, это был Марк – Маркус, а она избегала напоминаний о браке, который развалился давным-давно, и о том времени, когда она год с лишним пробивалась через ад снова к жизни. Ей хотелось только одного – быть подальше от мужа и снова обрести спокойствие. Оливия очень хорошо понимала, что именно сделало его гораздо привлекательнее, чем он был тогда, когда они были вместе. Причина этого опыт – опыт, приобретенный в общении с несметным числом других женщин. Но ей не нужна была его искушенность, она любила своего невинного Марка.
Не прошло и получаса, как их приятная беседа была прервана, двери без предупреждения распахнулись, и на пороге появились рука об руку София и Фрэнсис с сияющими лицами.
– А, нам очень повезло, вы все здесь, – сказал лорд Фрэнсис. – София только что согласилась выйти за меня замуж.
– Совершенно верно, – зардевшись, улыбаясь, подтвердила девушка.
Все разом заговорили, засмеялись и вскочили на ноги, а герцогиня снова приложила к глазам платок.
– О, мой мальчик, мое дитя. – Герцогиня обняла сына и снова заплакала. – Кажется, совсем недавно я водила тебя за ручку.
– София, девочка моя, – его светлость раскрыл ей объятия, – еще с той поры, когда ты могла взобраться по лестнице вслед за нашими мальчиками, но не могла спуститься обратно, мы хотели, чтобы ты стала нашей невесткой. И теперь наше желание сбывается. Иди сюда, твой свекор обнимет тебя.
Пришло время всем обнять друг друга. Оливия покорилась медвежьему объятию герцога, заверившего ее, что для него нет большего счастья, чем родственные узы, которые должны связать их семьи, и слезливому объятию ее светлости. София обняла мать и закружила по комнате, объявляя, что теперь они – все вместе – проведут целый месяц. Фрэнсис робко улыбался будущей теще, пока Оливия не взяла в ладони его лицо и не поцеловала в щеку, сказав с улыбкой, что будет гордиться таким зятем. А затем, отвернувшись от лорда Фрэнсиса, Оливия оказалась перед мужем, только что выпустившим из объятий их дочь. В это время герцогиня громко рыдала на плече мужа и горько сетовала на то, что больше нечего ожидать свадеб, пока не подрастут внучки – девочки Берти.
