– Я не так уж давно знакома с лордом Эдмондом и не стану делать вид, будто хорошо его знаю или понимаю, но я уверена, что чувство вины и семейный раскол… ну, что это они не позволяют ему стать тем человеком, которым он мог бы быть.
– Ты ведь любишь его, правда? – быстро спросила Энн.
– Я помолвлена с… – начала отвечать Мэри, смущенно взглянув на Энн, но та остановила ее движением руки.
– О да. Но это же несерьезно, Мэри. Я думаю, ты не сделаешь ошибки и не выйдешь за него замуж. Должна признаться тебе в собственном грехе. Я специально все подстроила так, чтобы он отправился к монастырю, а ты пошла с нами. Ну разве я не чудовище? Ты ведь любишь его?
– Лорда Эдмонда? – Мэри немного помолчала. – Мне он нравится все больше и больше.
Энн хмыкнула, но тут же стала серьезной.
– О, они идут сюда. Мэри, нужно притвориться, что мы восхищаемся этой колонной. Это коринфская? Я никогда не могла запомнить, какому типу колонн какое соответствует название.
– Да, это коринфская колонна.
Они обе с любопытством взглянули на подошедших мужчин, продолжая излишне восторженно восхищаться и обсуждать сначала колонну, а потом весь круглый купольный павильон, в котором завтра должен был праздноваться день рождения леди Элинор.
Спустя пять минут лорд Эдмонд, сжав запястье Мэри почти так же крепко, как вчера в момент возвращения из Кентербери, потащил ее за собой из павильона вниз к озеру.
– Ну вот, Мэри, ты настаивала, чтобы я вернулся. Вчера я вернулся и сегодня продолжаю оставаться там же.
– И?
– И я убедился, что у меня есть еще брат. – Лорд Эдмонд так сжал запястье Мэри, что ее рука начала терять чувствительность, но Мэри, ничего не сказав, только сделала глубокий вдох. – И еще у меня есть одна чересчур деловая родственница. Кажется, ничто на свете не помешает ей устроить мне подобное тяжкое испытание с участием моего отца.
Взглянув на него, Мэри улыбнулась.
– Что, черт побери, ты хочешь сказать этой дурацкой ухмылкой?
– Это улыбка. А ваш язык, милорд, хорош для помойки.
– Именно там я живу и там ему обучился. Но что, сегодня мы опять вернулись к «милорду»?
– Да, милорд.
– А-а. – Несколько минут лорд Эдмонд молча смотрел на озеро. – Впрочем, так лучше. Если бы ты опять назвала меня по имени, я, наверное, попытался бы снова украсть у тебя поцелуй или что-нибудь посущественнее. А этого не положено делать, когда достойный, богатый мужчина ждет, чтобы повести тебя к алтарю. Я прав, Мэри?
– Да.
– Спасибо тебе. – Прежде чем отпустить руку Мэри,. лорд Эдмонд поднес ее к губам. – Спасибо, что заставила меня вернуться.
Глава 17
Этот чудесный летний день, когда леди Элинор справляла свое шестидесятилетие, просто не мог быть более солнечным, более безоблачным и более теплым. Все признавали, что для праздничного дня ничего лучше не может быть. Все утро слуги сновали взад-вперед между домом и павильоном, наводя окончательный блеск и доставляя еду и напитки. Из Кентербери прибыл оркестр – неожиданное приятное добавление к празднику, – и музыканты, которым были предложены прохладительные напитки, направились к озеру.
«Еще до конца дня соберется гроза, ею просто пропитан воздух», – все время повторяла Дорис Шелбурн, но гости или не обращали на нее внимания, или вежливо соглашались, что это вполне вероятно, но скорее всего произойдет не сегодня, а в другой день.
Большинство гостей отправились к павильону пешком, и лишь некоторые поехали в экипажах; в числе приглашенных был и кое-кто из соседей леди Элинор. По дороге через пастбище леди Кэткарт пожаловалась Мэри, что никак не может подобрать подходящее название для этого праздника. Это определенно не чай, так как предполагалось оставаться в павильоне до сумерек, а возможно, и дольше. И конечно, это не обед, потому что не планировалось подавать горячие блюда; но, несмотря на то что пиршество будет происходить вне дома, гости, конечно же, не умрут от голода. Леди Кэткарт поинтересовалась, согласна ли с ней леди Монингтон?
Да, леди Монингтон была согласна.
– Для пикника все слишком официально, – высказала свое мнение леди Кэткарт. – Но это и не бал, правда? Для бала недостаточно гостей и к тому же они в обычных нарядах, а не в вечерних туалетах. Но с другой стороны, прибыл оркестр. Просто чтобы развлекать гостей, пока те будут наслаждаться едой и беседовать? Или будут танцы? Не слышали ли вы что-нибудь об этом, леди Монингтон?
Нет, леди Монингтон об этом ничего не слышала.
– Очень досадно. Всегда нужно знать, как называется то мероприятие, в котором принимаешь участие, – заявила леди Кэткарт. – Не правда ли, леди Монингтон?
– Как бы оно ни называлось, – с улыбкой ответила Мэри, – мы все ему рады. Уже сама погода и чудесные окрестности могут поднять настроение. А если к этому добавить еще павильон и оркестр, еду и приятное общество, то я сказала бы, что леди Элинор превзошла саму себя.
– Вы уверены? – с сомнением спросила леди Кэткарт.
Мэри улыбнулась в ответ, хотя далеко не была убеждена в том, что говорила. Да, конечно, здесь было все, чтобы приятно провести время, и, безусловно, никому на этом празднике не должно было быть скучно. Но для себя Мэри не ждала ничего хорошего от предстоящего вечера.
Она осознавала, что поступила слишком опрометчиво. Конечно, она хотела снова выйти замуж и наслаждаться спокойствием, которое может принести брак. Если в ее браке с Лоуренсом на первом месте стояла любовь, то в своих штанах на второй брак она не уделяла ей большого внимания. Но сейчас не это беспокоило Мэри. Хуже всего, что она приняла предложение Саймона во многом потому, что хотела убежать от чувств, в которых не признавалась даже самой себе.
Правда, публичного объявления о помолвке не было, но свое согласие Мэри дала. Теперь же она жалела об этом. О да, она могла только мечтать о такой удачной партии; этот брак должен был обеспечить ей то, о чем она всегда мечтала, – спокойствие, загородный дом и мужа, который, несомненно, будет заботиться о ней. Вероятно, у нее будет все, кроме детей. Мэри больше не заговаривала с Саймоном на эту тему и боялась, что они никогда не придут к согласию, так как он считал, что для семьи вполне достаточно его двух сыновей.
«Нужно быть сумасшедшей, – убеждала себя Мэри, – чтобы разорвать помолвку из-за расхождения во взглядах, пусть и достаточно серьезных». Единственной веской причиной для такого поступка могло послужить только то, что она любит другого. И мысленно произнеся эти слова, Мэри вынуждена была признать, что это и была та главная причина, из-за которой она хотела расторгнуть помолвку.
Итак, помолвку необходимо расторгнуть. Но Мэри не хотелось, чтобы это произошло в день празднования юбилея леди Элинор. В то же время, окончательно укрепившись в своем решении, Мэри чувствовала, что не сможет целый день держать его в себе, да и нечестно было скрывать это от Саймона, он имел право знать об изменении ее планов.
