Он не знал, что делать. Каждый день без неё давно уже казался ему несостоявшимся, пропавшим, попросту выброшенным из жизни. Она действительно стала его ребёнком, воспитанницей, младшей сестрой, возлюбленной, любовницей… Его Женщиной. Его Единственной. Его Всем! Без неё жизнь просто теряла смысл.
Он не знал, что делать. Как могло произойти, что он в одночасье лишился радости видеть её, слышать, удовольствия общаться с нею, счастья просто знать, каждое мгновение чувствовать, что она у него есть! Он снова и снова мысленно возвращался на месяц, на два, на полгода назад, пропуская через сито памяти каждую встречу, каждый телефонный звонок, каждое слово её…
…В слепой и нежной страсти
переболей, перегори!
Рви сердце, как письмо, — на части…
Сойди с ума! Потом — умри!!!
Он не знал, что делать. Казалось, какая-то неведомая, но могущественная сила разверзла между ними пропасть! Их словно ножницами отрезало друг от друга! В секунду, в один незамеченный миг! Как будто тяжёлый занавес всем своим многопудьем неожиданно свалился на него, и он, задыхаясь, путаясь в тяжёлых, пыльных складках, барахтаясь в кромешной мгле, пытается выбраться из-под него, сделать хотя бы один вдох, хотя бы единственный глоток свежего воздуха, разглядеть хотя бы лучик, хотя бы тонкую полоску света в абсолютной, могильной темноте… Тщетно!
Он не мог ни стоять, ни сидеть, ни лежать. Только бесцельно мотался из угла в угол, выкуривая пачку за пачкой и полностью утратив чувство времени. А потом, в какой-то момент неожиданно упал в кресло и почувствовал, что не в состоянии даже вздохнуть…
На несколько дней затем провалился он в марево сорокаградусной горячки… А очнувшись и осознав, что жив, совсем этому не обрадовался.
…Вот талисман тебе от алых губ,
Вот первое звено в твоей кольчуге,
Чтоб в буре дней стоял один, как дуб,
Один — как Бог — в своём железном круге!
Он медленно поднялся, прошаркал в ванную, взглянул на себя в зеркало и — даже не удивившись совершенно белым вискам — криво усмехнулся: «Агония приобретает затяжной характер!» Потом для чего-то побрился, зачем-то принял душ, почему-то оделся и спустился вниз.
Почтовый ящик был буквально забит «макулатурой». Вынув оттуда всё, он вышел на улицу и медленно направился к ближайшей урне, чисто автоматически перебирая и просматривая этот бумажный мусор. В глаза бросилось маленькое объявление:
«Скорая помощь Магии. Гадаем на картах Таро!
При необходимости — защитим от колдовства…»
* * *
По дороге в этот самый «салон» всех возможных магий и чудес его не оставляло чувство неловкости за себя.
«Если бы не было так тяжко, я бы, наверное, смеялся над собой громко и заливисто, — подумал он, преодолевая легендарные „окопы“ Лесного проспекта. — Не знаю, на правильном ли я пути, но до крематория отсюда — рукой подать!»
Уже почти совсем стемнело, когда, проплутав минут сорок в районе студенческого общежития, он остановился наконец перед нужным подъездом обыкновенной пятиэтажки. Ни вывески, ни указателя. Очевидно, здешние маги, успешно боровшиеся с колдовством, экономили силы на фининспекции.
То была обычная трёхкомнатная квартира на первом этаже жилого дома. На кухне совсем ещё юный наследственный костоправ рассказывал охраннику о великолепных результатах, достигнутых его родителем в лечении позвоночника. Громко «пел» туалет. Время от времени ему вторил водопровод, выводя замысловатую руладу, дорогую сердцу каждого жителя города на Неве. А он (пока ещё житель, точнее, «полужитель») сидел на стульчике в маленькой гостиной, ожидая, когда «великую предсказательницу и чародейку Лариссу» («Почему только через две "с"?») покинет предыдущий клиент. Но вскоре оказалось, что это не клиент, а клиентка, которая с криком и руганью вылетела из заветной комнаты, отказавшись «выкладывать бешеные деньги обманщице и аферистке». Последняя ответила, что после таких посетителей помещение нуждается в основательной чистке и проветривании. Резонно рассудив, что ему придётся платить и за себя, и за скандальную предшественницу (которая к тому же, судя по его собственным внутренним ощущениям, была не очень далека от истины в своих определениях), он решил всё-таки под шумок очистить помещение и от своей персоны.
«Скандалистка» стояла около подъезда и нервно чиркала зажигалкой. Он дал ей прикурить (в прямом смысле) и закурил сам.
— Не знаю, с какой целью вы здесь, — сказала женщина, сделав основательную затяжку, — только на помощь этих жуликов рассчитывать не приходится. Правильно говорят: «Скупой платит дважды!». Я вот тоже решила время сэкономить, хотя подруга, давая мне адрес Якутина, предупреждала: «Не пожалей дня на очередь, зато толк будет!» Не послушала, дура…
— А кто такой Якутин?
Собеседница даже закашлялась…
* * *
Выйдя из метро на «Приморской», он повернул налево и пошёл пешком. «Наличная — не Лесной, здесь не заблудишься…»
Действительно, отыскать жилой дом, в подвальном помещении которого находился «Салон Белой магии Сергея Якутина», особого труда не составило. Однако открыть дверь парадного здесь ещё не значило войти внутрь. И подъезд, и лестница — от подвального входа внизу чуть не до второго этажа — были забиты людьми. Тяжёлая металлическая дверь подвала (салона) была закрыта, но люди «знающие» утверждали, что там находятся только секретарша и охранник, хотя «сам» уже выехал и вместе с помощницами и доктором — травником и костоправом — с минуты на минуту должен прибыть. «Что же маги и волшебники так благоволят к костоправам?» — подумал он, занимая очередь и осматриваясь.
В основном здесь были женщины (от девушек до бабусек), пришедшие с одними и теми же проблемами: у кого-то пьёт, у кого-то гуляет, от кого-то ушёл… При этом многие из них (особенно те, что постарше) делились своим богатым опытом борьбы с «зелёным змием» магическими и народными средствами. Рецепты сыпались, как из рога изобилия! Нужно настоять водку на щурёнке (только обязательно на щурёнке, щука побольше для этого не подходит) и дать извергу выпить… Залить спиртом десять клопов и десять тараканов (только обязательно чёрных — рыжие рожей не вышли — и непременно живых, чтобы они непосредственно во время этой экзекуции сдохли «с перепою» от интоксикации), затем настоять эту «клопо-таракановку» на шкурке гадюки (на худой конец — ужа) и незаметно добавлять полученный «эликсир» извергу в пиво…
Тётеньки были так увлечены, что их нисколько не смущало присутствие самих нескольких — одиноко потерянных, но легко отличимых невооружённым глазом — бледных и онемевших от ужаса «извергов», которые стояли здесь же, прижавшись к стеночке, и проклинали тот день и час, когда встретили на своём жизненном пути этих изощрённых мучительниц, садисток и душегубок. В принципе, после такой «психотерапии» надобность в магах и волшебниках отпадает сама собой, поскольку добрая половина несчастных алкашей уже без страха и отвращения на спиртное и взглянуть-то не сможет!
