– А другие леди ушли, чтобы насладиться красотой утра? – спросила она.
– Они все еще нежатся в своих постелях. Обычно леди не выходят наслаждаться красотой утра, пока служанки не оденут и не причешут их, пока они не позавтракают.
Улыбаясь, он повел ее вверх по широкой мраморной лестнице.
Когда Лили встала, ей и в голову не пришло позвонить Долли. Зачем так рано будить девушку? К тому же у нее не было подходящих для Ныобери платьев, кроме надоевшего зеленого муслинового. Но она могла хотя бы догадаться причесать волосы и надеть туфли.
– Я не подумала о том, что мне не следует выходить из дома в таком виде. Тебе, должно быть, было стыдно за меня, когда я вернулась и все твои кузены увидели меня. Мне очень жаль.
– Нет, нет, – поспешил заверить ее Невиль, – ничего подобного я не испытывал. Я не собираюсь осуждать тебя, Лили. Это твой дом, и ты вольна делать здесь все, что заблагорассудится.
Лили промолчала, вспомнив, какой невероятно элегантной была Лорен. На ней была шляпка и даже перчатки. Лорен бы не плясала босыми ногами на песке, и ее волосы не трепал бы дувший с моря ветер. Она бы не заставила Невиля поспешно увести ее с террасы.
После того как Лили привела себя в порядок, надела чулки, свои старые туфли и Долли изобрела ей прическу в виде низкого пучка, обвитого двумя аккуратными косичками, Невиль спустился с ней в парадную гостиную. Долли отсоветовала ей надевать зеленое муслиновое платье, сказав, что ее миледи непременно должна сменить его. Лили ничего не оставалось делать, как надеть свое старое хлопковое платье.
Невиль побыл с ней в гостиной некоторое время, несмотря на отсутствие других джентльменов, затем его позвали к управляющему.
Леди приняли Лили радушно. Вдовствующая графиня даже поднялась, чтобы поцеловать ее в щеку, а затем усадила рядом с собой на красивый диван. Все шло хорошо, но их беседа протекала не с такой легкостью, как это было па террасе с мужчинами. Они говорили о Лондоне, о благотворительности, о библиотеках с выдачей книг на дом, о розариях, об управлении слугами – обо всем, в чем у Лили не было никакого опыта. Когда же заговорили о войне и французов стали обвинять во всех грехах, называя их источником зла и бесчестия, Лили высказала свое мнение, что они такие же люди, как и британцы, что они тоже способны на любовь и милосердие. В ответ на это рыжеволосая леди, которую, как помнила Лили, звали Вильма, – сестра Джозефа? – заявила, что она сейчас упадет в обморок; кто-то стал упрекать юную Миранду, что она подняла такую неблагородную тему, которая никак не должна затрагиваться в беседах леди.
Лили ободряюще улыбнулась молодой девушке, красиво уложенные кудри которой утяжеляли ее головку, но та, вспыхнув и прикусив пухлые губки, потупила взгляд.
Тетя Сэди, стараясь замять неловкость, сменила тему и спросила Лили, умеет ли она вышивать. Лили заметила, что почти все леди были заняты рукоделием. Она была вынуждена признать, что ее никогда не учили вышивать, но зато она умеет хорошо латать и штопать. На какое-то время наступила недоуменная тишина, пока свекровь Лили не предложила Миранде пройти в музыкальный салон и поиграть им на фортепиано, оставив дверь открытой.
К Лили наконец пришло спасение в лице дворецкого, который появился в дверях и объявил о приезде миссис и мисс Холиак, желавших повидаться с графиней Килбурн.
Лили, как и все остальные леди, посмотрели на вдовствующую графиню, брови которой поползли вверх.
– Что хочет от меня миссис Холиак? – спросила она, – Я определенно не приглашала ее.
– Прошу прощения, миледи, – начал Фобе, прочистив горло, – но, насколько я понимаю, его светлость пригласил их для своей жены. Я провел их в Голубую гостиную.
Лили почувствовала себя ужасно неловко, заметив, с какой быстротой свекрови удалось подавить досаду, легко читавшуюся на ее лице. Она явно забыла, что сейчас Лили была графиней Килбурн. «В это трудно поверить, – решила Лили, – но ей придется свыкнуться с подобной ситуацией. Им всем придется свыкнуться с этим».
Леди Элизабет, протянув руки, поспешила ей на помощь.
– Лили, – сказала она, беря ее за руки и целуя в щеку. – Пойдемте, дорогая. Все в порядке, Фобе. Я сама провожу ее светлость к миссис и мисс Холиак. Они местные портнихи, Лили. Невиль говорил со мной о них и попросил проследить, чтобы они сняли с вас мерки и сшили вам красивую одежду.
Это очень обрадовало Лили. Два имевшихся у нее платья явно не соответствовали ее новой жизни. Но то, что ждало Лили в Голубой гостиной, было настолько удивительным, что привело ее в полное замешательство. Ей представили миссис Холиак и ее дочь, черноволосых и черноглазых леди, похожих друг на друга как две капли воды, которые, присев в глубоком реверансе, назвали ее «миледи». Оглядев комнату, Лили увидела, что они привезли с собой несколько рулонов тканей, множество выкроек и разные необходимые для их работы инструменты. Вероятно, им понадобилась помощь нескольких слуг, чтобы справиться с такой ношей.
– Разве для вас не было бы удобнее, если бы я сама пришла к вам? – поинтересовалась Лили.
Обе леди были шокированы, а Элизабет рассмеялась.
– Только в том случае, если бы вы не были графиней Килбурн из Ньюбери-Эбби, Лили, – сказала она.
Оказалось, что ей надо иметь не два-три новых платья, что, по мнению Лили, уже было непозволительной роскошью, а целую дюжину, если не больше. В ответ на ее протесты ей объяснили, что она нуждается в утренних туалетах, платьях для чая, вечерних туалетах, платьях для семейных вечеров, для обедов, нескольких платьях для балов, прогулок, а также, дорожной одежде. Когда же выяснилось, что Лили умеет ездить верхом – хотя ей не следовало говорить об этом с такой уверенностью, так как она очень давно не садилась на лошадь, – был заказан и костюм для верховой езды.
Для Лили было открытием, что для различных случаев требуются платья различных фасонов. При этом ткани должны быть самых разных цветов, и отнюдь не для того, чтобы женщина сама выбирала понравившийся ей цвет. Просто одни цвета подходили для дневного времени, другие же выглядели лучше при свете свечей. Портнихи принесли с собой и отделку для платьев самых невероятных видов, используемую в зависимости от качества ткани, назначения платья и случая, по которому оно надевается.
Некоторые отделки совпадали по цвету с цветом ткани, другие контрастировали с ним. Одни отвечали требованиям моды сегодняшнего дня, другие были более авангардными, третьи совсем устаревшими. Какие-то из этих отделок более подходили для молоденьких девушек. Другие больше годились пожилым леди. Чего там только не было...
Несмотря на всю заботу Элизабет и почтительное отношение обеих портних, Лили почувствовала себя механической куклой, которая при нажатии одной кнопки поворачивалась направо, при нажатии другой – налево, вертелась волчком, и все это Лили делала с неизменной вежливой улыбкой, словно приклеенной к ее лицу.
