— Извините, но я действовал не только в собственных
интересах, а еще и в интересах Саши. Когда я вас вчера с ней увидел, сразу
насторожился. Вокруг этой рукописи всякие вороны так и вьются. Я неспроста
подошел к вам знакомиться. Немедленно навел справки о Николае Александровиче
Фандорине. И когда получил информацию, подумал, что вас подбросила мне сама
судьба. Левон Константинович дал вам самую высокую аттестацию, — назвал
Сивуха имя одного из бывших клиентов «Страны советов», директора банка. —
И еще несколько весьма уважаемых людей.
Слышать это было приятно, и Николас заговорил менее резко,
чем намеревался:
— Почему вы не объяснили всё сразу, еще вчера? Зачем
было подслушивать?
— Нужно же было удостовериться, по силам ли вам такая
сложная задача. Как я только не обрабатывал этого чертова психа Филиппова.
Бесполезно. Ни кнутом его не возьмешь, ни пряником. Только глумится — ну, вы
сами это испытали.
«Он и мою вчерашнюю историю слышал. Распечаточку дали»,
сообразил Ника и снова разозлился.
— Вы показали блестящий результат, — продолжил
Сивуха, словно не замечая, что взгляд Фандорина потемнел. — Лица, у
которых находятся две первые части рукописи, установлены. Добыть материал —
вопрос техники. Но есть, оказывается, и третья часть. Я предлагаю вам работу.
Найдите мне концовку. Безвозвратный аванс — сто тысяч рублей (Левон Константинович
предупреждал, что вы патриот и в иностранной валюте гонорар не берете). Если
будет позитивный результат, получите еще полмиллиона. Плюс, разумеется, все
расходы. Не забывайте и о Саше. Если у меня в руках будет рукопись, она сможет
расплатиться с швейцарцами. А лечение Филиппа Борисовича я и так уже оплатил.
Насчет Саши он был прав. И гонорар предлагал хороший, очень
хороший. «Стране советов» никогда еще столько не платили, даже за куда более
трудоемкие заказы. И потом, Нике самому хотелось узнать, как двигалось дальше
расследование Порфирия Петровича и кто совершил те убийства — Раскольников или
какой-то иной персонаж, быть может, в окончательный вариант «Преступления» не
попавший.
Всё это были соображения «за».
Но имелось и одно «против». Существенное.
Об этом Ника напрямую и заявил:
— Я не уверен, что хочу работать с таким клиентом, как
вы. Фокус с подслушиванием мне не по вкусу. Вы, собственно, кто?
Спонсор озадаченно улыбнулся и ответил не сразу.
— Мне говорили, что вы умеете огорошить собеседника
простым вопросом, на который хрен ответишь. — Он выпустил клуб
дыма. — Кто я? Дать самому себе определение — задачка не из легких. Вы
ведь не про имя спрашиваете, оно вам известно. Что я — депутат Государственной
Думы, это по значку видно. Кто же я? Ну, бизнесмен, специалист по корпоративным
инвестициям, но это временное занятие. Олежка, нахал, обозвал меня самцом,
который рвется в вожаки стаи. Категорически не согласен. — Вдруг Аркадий
Сергеевич хитро взглянул на Фандорина и, понизив голос, сообщил. — Эх,
была не была. Признаюсь начистоту. Я фри-масон, вот кто!
Ника ожидал услышать что угодно, но только не это.
— Член масонской ложи? — удивился он. — А
разве они еще существуют? Я думал, это только на Западе…
— Черт их знает, существуют масонские ложи или нет. Я
фри-масон не в том смысле. Я по духу фри-масон, по психологии. Я вольный
каменщик, понятно?
Нет, Николасу не было понятно.
Но задавать вопросы не пришлось — Сивуха заговорил сам,
очень охотно. Видно было, что говорить он умеет. Наверняка из этого
непредсказуемого господина получился бы отличный телеведущий или публичный
политик. Потягивая трубку, спонсор-бизнесмен-депутат начал свой рассказ.
Про вольного каменщика
Я, Николай Александрович, на исторических фри-масонов чем
похож? Тоже ценю только две вещи: свободу и созидание. У меня этот девиз во
время предвыборной кампании на всех плакатах и листовках обозначен был. Я
всегда мечтал ни от кого не зависеть и что-нибудь строить, создавать. Но при
этом вечно зависел от окружающих, и вечно строил не то, что хотелось бы, а
всякую чепуху.
Знаете, в детстве, когда у человека формируется характер,
самая лучшая закалка, это когда у тебя имеется какой-нибудь гандикап, неважно
истинный или воображаемый. Тут или сгибаешься под его тяжестью, или, наоборот,
преодолеваешь дефект и потом тебе ничего уже не страшно. Все эти истории
хрестоматийны: гугнявый Демосфен, который учится говорить с камешками во рту,
чтобы стать великим оратором. Или тот спортсмен с больным позвоночником,
который из инвалида сделался главным силачом планеты. Ет цетера, ет цетера. В
моем случае гандикап был смехотворен. То есть это сейчас так кажется, а в
детстве я думал, что судьба обошлась со мной ужасно несправедливо. Нельзя жить
на свете с фамилией «Сивуха»!
Если тебя так зовут, выбор простой: либо настраиваешься жить
шутом гороховым, либо делаешь свою дурацкую фамилию, как теперь говорят,
брэндом. Чтобы имя «Сивуха» зазвучало гордо, надо было ого-го как постараться.
Но, слава Богу, у меня имелись предшественники.
Фамилия «Пушкин» современников тоже потешала, будущее солнце
русской поэзии дразнили и Пушкиным, и Хрюшкиным. А Толстой Лев — разве не
смешно? Я читал, что товарищи по полку прозвали его Тощим Тигром. Или фирму
«Dunhill» взять, которая вот эту курительную трубку изготовила. Звучит
супераристократично, и никто уж не помнит, что фамилия эта произошла от
Dunghill, «навозная куча».
Я, Николай Александрович, в нежном возрасте был пацаненок
мечтательный и скрытный. Когда впервые про вольных каменщиков прочел, видение у
меня было. Отчетливая такая картинка. Будто стою я на верхушке высоченной стены
какого-то недостроенного здания, с мастерком в руке. Внизу огромный город,
ветер развевает мне волосы, и никого вокруг, а я кладу кирпичи, и напеваю песню
про монтажников-высотников. Смешно? С тех пор прошло сорок или сколько там лет,
а ничего не изменилось. Я высоко на стене, один, с мастерком в руке. Только
волосы не развеваются.
Аркадий Сергеевич похлопал себя по то ли гладко выбритой, то
ли лысой голове и рассмеялся. Во время своего монолога он все время смотрел
собеседнику в глаза, и Ника просто физически чувствовал: шаманит депутат,
забалтывает, как девушку. Вечная уловка записных говорунов — обволокут
задушевной интонацией, упакуют в паутину слов. Что ж, пускай обволакивает.
Клиента лучше всего узнаёшь, когда даешь ему поговорить о себе любимом.
Про Некую Силу
