Мадлен не ожидала, что он окажется таким хорошим партнером. В тот раз, у Кортни, она отчего-то не заметила этого. Но здесь, когда вокруг никого, лишь они и темнота, она поняла, что у него прекрасное чувство ритма, он ощущает музыку телом и способен унести ее далеко-далеко на волнах мелодии.
Она не заметила, как ее грудь коснулась его груди, обе его руки обняли ее за талию, а ее руки обхватили его шею. Она не могла сказать, когда его щека прижалась к ее затылку. Они продолжали двигаться и в итоге начали просто раскачиваться в такт музыке. К тому времени Мадлен уже перенеслась совсем в другой мир.
Музыка смолкла, и Мадлен подняла голову, подставив губы для поцелуя. Не с той возбужденной застенчивостью, с которой она принимала поцелуи других мужчин. И не со страхом перед человеком, который сделал ей больно и глубоко ранил ее неделю назад. Она сделала это без раздумий.
Она не думала о том, что рядом с ней стоит Джеймс Парнелл, что это его губы нежно пробуют на вкус ее губы. Перед ней был возлюбленный, и каждая клеточка шептала об этом. Именно таким он и должен быть, именно таким она себе его и представляла. И она отдалась ему вся, без остатка. Она принадлежит ему и только ему одному, все остальные мужчины перестали существовать для нее на веки вечные. Их попросту нет.
Джеймс коснулся ее губ, легко, ласково, раздвинул их, кончик языка проник ей в рот, попробовал на вкус нежную плоть. И когда она застонала, он отпустил ее талию и обхватил ладонями лицо. Он гладил ее щеки, виски, покрыл поцелуями лицо и снова вернулся к губам, а потом опустился ниже.
Руки его повторили изгиб ее шеи и плеч, едва касаясь. Мадлен подалась к нему, изогнулась дугой, помогая опустить лиф платья, и снова застонала, стоило ему взять в руки ее груди и погладить большими пальцами соски. Она задохнулась и откинула голову назад, а его губы опускались все ниже и ниже, пока не заняли место ладоней на груди. А руки двинулись дальше, сжали бедра, все сильнее притягивая ее к себе.
— Мадлен, — прошептал он ей на ухо и снова накрыл ее рот поцелуем. Его руки страстно сжимали ее. — Мадлен…
Эти ласки возбудили ее, но в то же время она сделалась податливой. Она доверилась ему.
— Любовь моя, — с удивлением услышала Мадлен свой собственный голос. Пальцы ее впились в его длинные черные волосы. — О, Джеймс, любовь моя…
Он опустил ее голову себе на плечо, она закрыла глаза и отдалась его воле, вдыхая его запах, прижимаясь голой грудью к грубой ткани его жилета. Все ее тело трепетало от сознания, что скоро ей удастся утолить свою страсть.
Но он все стоял и стоял. Сердце его гулко билось в груди, но каким-то шестым чувством девушка вдруг уловила, что он пытается обрести над собой контроль. Он не собирается брать ее. Не хочет бесчестить ее. Она расслабилась и закрыла глаза. Ее охватило чувство облегчения, смешанное с сожалением. Но все эти чувства перекрывало другое, куда более сильное — она была безмерно счастлива.
Мадлен помогла ему натянуть платье. И закрылась руками, прежде чем сделать шаг назад и взглянуть на него. Но она не увидела его лица. Он снова стоял в тени, прислонившись спиной к фонтану.
— Иди в зал, Мадлен, — приказал Джеймс, — возвращайся, пока еще не поздно. Пока ты в безопасности.
— Но я не чувствую никакой опасности, — покачала она головой. — Я там, где мне хочется быть. И делаю то, что хочу делать.
— В таком случае жаль, что ничего не произошло, — бросил он. — Я предупреждал тебя — держись от меня подальше, для твоего же блага.
Мадлен удивленно уставилась на него. Голос его прозвучал ровно, бесстрастно, совсем не так возлюбленный произносил ее имя всего несколько минут назад.
— Я люблю тебя, — проговорила Мадлен. Парнелл расхохотался — этот грубый, неприятный звук причинил ей боль.
— Любовь! — издевался Парнелл. — Как просто клясться в любви до гроба! И как легко забыть свои клятвы, не успеет отзвучать эхо этих слов. Я любил однажды, и эта любовь раздавила меня. Никогда! Больше никогда этого не повторится со мной!
— Но ты ведь любишь меня, — судорожно сглотнула она. — Я почувствовала это. Это не игра воображения.
— Ты спутала любовь с похотью. Я совсем забыл, что ты всего лишь маленькая пташка. И я хотел тебя. Ты поняла? Хотел забраться на тебя и получить удовольствие. И ничего больше. И после тоже ничего. Никакой любви. Только удовлетворенная похоть.
— Нет! — Мадлен яростно затрясла головой. — За что ты так ненавидишь себя? Почему не позволяешь касаться тебя? Не смейся, не надо. Не говори того, что собирался сказать. Я касалась тебя руками и телом. Но при этом так и не коснулась тебя. Ты никого не подпускаешь к себе, Джеймс Парнелл. И все же мне удалось разглядеть тебя сквозь эти доспехи. Не только похоть владела тобой несколько минут назад. Я не верю. Не могу поверить.
— Ты мечтательница, — криво усмехнулся он, — романтик. Тебе стыдно за то, что была готова мне отдаться. Тебе непременно нужно оправдать физическую страсть мифической любовью.
— Я люблю тебя, — просто повторила Мадлен-
— Убирайся! — огрызнулся Джеймс. — Убирайся немедленно!
Мадлен вгляделась в мрачную фигуру, застывшую в тени. Между ними словно пролегли бесконечные мили и бездонные океаны. Она развернулась и бросилась прочь.
Парнелл стоял, скрестив руки на груди, и прислушивался к ее торопливым шагам. Бальные туфельки легко касались дорожки. Он уронил голову на грудь и закрыл глаза.
Леди Бекворт поздравила лорда Эмберли. Бал удался на славу. После ужина все вернулись в зал, и они остались в тесном кругу — леди Бекворт, лорд Бекворт и Александра, с одной стороны, лорд Эмберли, леди Эмберли и сэр Седрик — с другой.
— Этот бал всегда настоящее событие для нашей округи, — говорила леди Эмберли. — И с погодой нам постоянно везет, так ведь, Эдмунд? Ужасно, когда на дворе холодно или сыро и приходится держать двери закрытыми.
— Мы рады воспользоваться случаем и открыть парадные комнаты, — кивнул лорд Эмберли. — Мне кажется, что это не просто музей.
— Надеюсь, в этом году нам удастся еще раз воспользоваться ими. — Леди Эмберли одарила Александру улыбкой.
Лорд Бекворт тут же ухватился за эту тему.
— Что вы решили, Эмберли? — спросил он будущего зятя. — Собор Святого Георгия в начале осени? Пора рассылать приглашения.
— О! — Леди Эмберли изумленно уставилась на сына. — Свадьба состоится в Лондоне? А я-то решила, что вы хотите венчаться здесь.
Лорд Эмберли с улыбкой посмотрел на Александру.
— Нет, не в соборе Святого Георгия, это точно. Может, соберемся завтра и обсудим этот вопрос? Сейчас мне надо заниматься балом, я ведь хозяин дома.
— Свадьбы не будет, — спокойно проговорила Александра. Лорд Эмберли хотел взять ее за руку, но она прижала ладони к коленям. И подняла подбородок.
