Пал ли уже Угумон? Девяносто пятый этого не знал. Удержит ли кучка германских солдат Ла-Э-Сент, крестьянский двор впереди них? Если нет, то у французов появится возможность вдвинуть свои пушки во двор, и тогда да поможет им Бог! Подошли ли уже пруссаки от Вавра?
Линии становились реже, и это было очевидно. Есть ли за ними резерв? Или уже вообще нет никаких линий за пределами маленького пространства, которое они могли видеть справа и слева от них? Может быть, все сбежали так же, как это сделали при первом же наступлении французов бельгийцы Биланда, находившиеся справа от них?
Генерал Пиктон погиб. Все видели, как он упал через мгновение после того, как прокричал своим людям ободряющий призыв отбросить приближающиеся линии французской пехоты.
К концу дня Ла-Э-Сент все же пал после массированной атаки, и последние уцелевшие защитники его пробились сквозь ряды нападающих и вернулись к перекрестью дорог.
– Теперь все силы ада попрут на нас! – прокричал кто-то рядом с лордом Иденом, и слова эти тут же превратились в реальность.
Люди сражались упорно, но преимущество было не на их стороне. И когда казалось, что они вот-вот дрогнут, раздался ободряющий голос, которому не мог не внять ни один английский солдат.
– Стой же. Девяносто пятый! – звучал громовый голос герцога Веллингтона, перекрывая грохот боя. – Мы не должны позволить им разбить себя! Что скажет нам Англия?
И люди продолжали стоять насмерть, а герцог оставался с ними до тех пор, пока ему не стало ясно, что они не отступят.
Но для лорда Идена и эта битва, и весь мир вообще кончились, когда наступило мгновенное затишье. Бросив быстрый взгляд вокруг себя, он увидел, что капитан Симпсон лежит на земле, а над ним на коленях стоит капрал. Лорд Иден протолкался сквозь толпу своих солдат к другу.
– Вы ранены, Чарли? – зачем-то спросил он. – Лежите смирно. Я за носилками. Мы мигом вынесем вас отсюда.
Но на лице капитана уже застыло давно знакомое выражение. Выражение неотвратимой смерти.
Стекленеющие глаза отыскали его.
– Со мной кончено, дружище, – сказал Чарли. Они были слишком опытными солдатами, чтобы лгать друг другу. Лорд Иден плотно сомкнул губы.
– Я здесь, Чарли, – только и сказал он, беря друга за слабеющую руку.
– Эллен… – Голос звучал слабо, почти сонно. – Дженнифер…
Лорд Иден наклонился к нему, касаясь его лица.
– Они никогда не узнают нужды, – сказал он. – Я клянусь вам в этом, Чарли. Я всегда буду о них заботиться. Вы меня слышите?
Но Чарли смотрел сквозь него, дальше его, глаза его подергивались туманом. Чарли тихо умер.
Лорд Иден старался подавить слезы и подступивший откуда-то страх. Он схватился за шпагу и хотел было встать… Но что-то теплое текло по его ребрам. Глаза его расширились, и он упал поперек тела капитана Симпсона, смутно понимая, что ранен.
* * *
Эллен понимала, что нельзя оставаться в своих комнатах и ухаживать за одним-единственным бедным мальчиком. Она может понадобиться кому-то еще. Кроме того, там может оказаться Чарли. Или кто-то из знакомых. Например, лорд Иден.
К вечеру, когда паренек забылся в лихорадочном сне, она отважилась выйти из дома. Правда, рука у бедняги распухла и выглядела ужасно, но рану Эллен прочистила. Она надеялась, что спасет его от ампутации. По опыту она знала, что самое популярное лечение конечностей, известное полевым хирургам, – ампутация. Этого парнишку Эллен решила спасти от участи калеки.
Неподалеку от ее дома раненых вносили в собор. Там она подобрала человека, который казался мокрой бесформенной грудой тряпья. За этим раненым последовал еще один, а потом еще…
Прежде чем день подошел к концу, дверь в ее квартиру открывалась постоянно. Дом снова стал обитаемым; то и дело к Эллен заходили знакомые и незнакомые люди, которые спрашивали ее совета, как ухаживать за ранеными, – она ведь была опытной сиделкой. Слуги присматривали за ее ранеными, когда она время от времени выходила на улицу. Так было и на другой день, и на третий. Она слышала, что в южном направлении идет жестокая битва. Грядет крушение. Может быть, величайшее поражение. Никто толком не знал ничего, а раненые приносили противоречивые сведения, хотя большинство, кажется, признавало, что для союзных войск дело оборачивается плохо.
Но Эллен больше не волновали новости. Ее волновали только те, кто мучился на городских улицах, и то, как и кому она в состоянии помочь. И в голове неотступно билась одна мысль: Чарли, Чарли, что с Чарли? И тут же: притупи свой разум… не думай, не смей думать. Но смотреть-то она может.
Бросив быстрый взгляд на всадников, медленно двигающихся по улице, она заметила, что кавалерист, ехавший справа, поддерживает твердой рукой раненого. Эллен почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
– Вы знаете этого человека, сударыня? – спросил всадник, касаясь рукой кивера. – Он сказал – улица Монтень, но это, кажется, все, что он сумел вспомнить. Не назвал даже своего имени.
– Иден, – проговорила она одеревеневшими губами. – Это лейтенант лорд Иден. Да, он живет здесь. Внесите его в дом, будьте так добры.
Подойдя к лошади, она коснулась сапог Идена; ноги у него ужасно распухли, но сознания он не потерял. Дышал он трудно, прерывисто.
– Вы дома, – тихо сказала она. – Теперь вы дома. Еще две минуты – и мы уложим вас в постель.
Она не поняла, слышит ли он ее. Те же двое слуг, что помогли ей принести раненого от собора, вышли из дома. Эллен пришлось отвернуться и закусить губу, когда четверо мужчин снимали лорда Идена с седла. Едва они коснулись его, он вскрикнул, а потом стонал при каждом мучительном вдохе.
Она провела их вверх по лестнице, в свою спальню.
– Положите его вот сюда, – сказала она. – Но как же мне снять с него сапоги? Ноги у него так распухли, что голенища врезались в икры.
– Я принесу нож и разрежу их, сударыня, – предложил один из слуг.
Но теперь нужно как-то снять с него форму. С трудом ей удалось это сделать. Она смыла запекшуюся кровь и грязь с его тела. Увидев тугую повязку на его груди и густую темную кровь, сочившуюся сквозь повязку, она вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и ровным голосом сказала:
– Вы дома, друг мой. Вы дома и в безопасности. Повязку я переменю позже… И больше никто не причинит вам вреда.
– В безопасности, – повторил он хриплым голосом. – Да, я здесь…
Он закрыл глаза и застонал. Она погладила его по волосам.
– Чарли, – прохрипел он. Ее рука замерла.
– Да, – сказала она. – Я жена Чарли. И я буду ухаживать за вами.
– Чарли, – сказал он. Глаза его, остекленевшие отболи, снова открылись.
– Да, – шепотом сказала она. Рука его слабо взметнулась над одеялом, которым Эллен укрыла его. Она взяла эту руку в свои.
