– Я сам справлюсь. Не беспокойтесь обо мне, Мэдлин, – сказал он, даже не пытаясь улыбнуться.
Тогда она с довольным видом уселась подле него и принялась болтать. Слава Богу, Доминика не было. Так ей почему-то было легче.
– Надеюсь, вы не против того, что наши дети присутствуют в гостиной, лейтенант, – с улыбкой сказала Александра. – Они всегда пьют чай с нами. Боюсь, мы привязаны к нашим детям вопреки всякой моде.
– О нет! – бодро вскричала Мэдлин. – Аллан не против, не правда ли, Аллан? Они такие хорошие дети. Нисколько не мешают взрослым.
– Похоже, что битва при Ватерлоо может остаться вехой в истории, – сказал граф, обращаясь непосредственно к лейтенанту. – Все задаются вопросом: что станет делать Европа теперь, когда Бонапарт уже не тревожит ее покой?
И не пожелает ли кто-нибудь занять его место?
– Всем хочется надеяться на всеобщий и вечный мир, – отвечал лейтенант Пенворт. – Но думается, человеческая природа, к сожалению, возьмет свое.
– Господи, – вновь перехватила инициативу улыбающаяся Мэдлин, – зачем толковать о таких мрачных вещах? Я думаю, мы должны как-нибудь съездить полюбоваться на деревья, пока с них не опала вся листва. Кто-нибудь заметил, как они прекрасны? – Она понимала, что ведет себя не лучшим образом. Но ей так хотелось избежать всех острых углов в разговоре, ничем не расстроить Аллана.
– Ваше поместье находится в Девоне? – немного погодя спросила вдовствующая графиня. – Ваше семейство должно быть, ждет не дождется вас?
– Но мистер Фостер утверждает, что Аллану необходимо пробыть в Лондоне еще достаточно долго, ведь так, Аллан? – отвечала Мэдлин, чувствуя, как растет напряжение в гостиной.
Она заметила взгляд, которым обменялись Эдмунд и Александра, и закусила губу. Это никуда не годится. Может быть, Аллан и подготовился к этому визиту, зато она совершенно не готова.
Граф поднялся и, подойдя к дочери, которая, сидя на полу, занималась игрушками, наклонился над ней.
– Почему бы вам, Алекс, не прочесть письмо вашего брата? – сказал он. – Уверен, что и маме, и Мэдлин, и лейтенанту будет интересно послушать о его приключениях. Мой шурин уже более трех лет живет в Канаде, лейтенант, а точнее, в самой глубинной части ее.
– Вам это интересно? – спросила графиня с извиняющейся улыбкой. – Мне письмо кажется очаровательным, но это естественно, ведь Джеймс – мой брат. И это – первое письмо, которое я получила от него в нынешнем году.
На этот раз Мэдлин позволила своему нареченному самому ответить на вопрос. Александра вышла из гостиной.
– Он работает в компании, торгующей мехами, – объяснил гостю лорд Эмберли. – И вот решил отправиться в те дикие края, где эти меха добываются и скупаются. Жизнь его, судя по всему, полна риска.
– Ваша жена, должно быть, очень скучает по нему, – заметил лейтенант. – У меня дома три брата и две сестры. И хотя, когда мы вместе, почти постоянно ссоримся, но я, должен признаться, уже начинаю скучать без них.
– Вот оно, – сказала графиня, войдя в гостиную. Мэдлин смотрела на брата, который тихонько говорил что-то дочери и, когда она улыбнулась и дотянулась к нему, подхватил ее на руки и высоко поднял. Малышка засмеялась и ухватила его за нос. Эдмунд присел, держа дочурку на руках, и предложил ей игрушку.
Письмо Джеймса о холодной стране, где ночью простыни примерзают к бревнам жилья, где можно моментально отморозить лицо и руки, если их не прикрыть тканью, где передвигаются пешком на снегоступах, а ездят на собачьих упряжках, отвлекло всех от насущных проблем и внесло необходимую разрядку.
– Остальное не представляет интереса, – завершила чтение графиня, улыбнувшись лейтенанту. – Там – только вопросы о родителях и других моих родственниках.
– Моя мать целый месяц пребывала в неведении, уцелел ли я в битве при Ватерлоо, – заметил лейтенант Пенворт. – А расстояние между нами – всего-то пересечь Ла-Манш, сударыня.
– Ах, – вздохнула вдовствующая графиня, – прошло три недели, прежде чем мы узнали что-то о Доминике. Мне остается только посочувствовать вашей матушке, лейтенант.
Мэдлин ослепительно улыбнулась.
– Вы не устали, Аллан? – спросила она. – Не пора ли нам ехать? Эдмунд и Александра, я уверена, извинят нас.
Глава 16
На следующее утро Дженнифер долго спала. Леди Хэвершем с экономкой просматривали в утренней гостиной недельные счета. На душе у Эллен скребли кошки.
Нельзя было лгать. Надо было сразу же рассказать всю правду. Чем дальше, тем труднее признаться. Что, если открыться Дороги сейчас же? А затем взять горничную и отправиться к сэру Джасперу и сообщить ему все? А убедившись, что тетка и дед не изменят после этого своего отношения к Дженнифер, немедленно приступить к осуществлению своего плана – уехать. Она найдет где-нибудь временное пристанище до поры, пока не обретет постоянный дом.
Но, размышляя таким образом, она знала, что ничего подобного не сделает. Сначала решила отложить признание на день, прекрасно понимая, что и завтра ничего этого не будет.
А во второй половине дня предстоял визит к вдовствующей графине Эмберли. Совершенно неизвестно, будет ли там лорд Иден, хотя это не имело значения. Надо отказаться от этого визита. И больше не иметь ничего общего ни с графом Иденом, ни с его семейством. Но Дженнифер жаждет отправиться с визитом к графине. У нее завязались дружеские отношения с кузеном и кузиной Доминика, и вчерашнее утро она мило провела в кондитерской в их обществе, только и говорила об этом.
Жизнь безнадежно запуталась.
Вообще-то Эллен была по природе бережлива. Жизнь приучила ее к этому. Очень редко на нее находило желание пойти и потратиться. Чарли, бывало, посмеивался над ней, когда в Мадриде, или Бадахосе, или в каком-нибудь еще городе она возвращалась домой, нагруженная всяческими безделушками, вовсе ей не нужными, – блестящими дешевыми серьгами, безвкусными шалями, каким-нибудь приторным лосьоном для него или с новым брелоком для часов. Всякий раз он целовал ее, называл своим сокровищем и говорил, что она должна чаще доставлять себе подобные удовольствия. И поддразнивал, когда она начинала винить себя в расточительности.
Сегодня у нее было именно такое настроение. И она не станет себя отговаривать, решила Эллен. Велев подать экипаж, она вновь поднялась наверх, чтобы надеть ротонду и шляпку. Даже не взяла с собой горничную.
По ее просьбе кучер Дороти отвез ее на Оксфорд-стрит. Там она купила два обшитых кружевом носовых платка, совершенно ей не нужных, и немало времени убила на ювелира, рассматривая браслет, который очень подходил к серьгам, подаренным ей Чарли. В конце концов она решила, что подарок этот слишком ей дорог, чтобы сочетать его с чем-то по ее собственному выбору. Вместо этого она купила маленький фарфоровый футляр с крышкой, чтобы хранить в нем серьги.
