И рассудок его погрузился в сон.
* * *
Только одно мгновение, проснувшись, Эллен не могла сообразить, где она. Она лежала рядом с Домиником, прижимаясь щекой к лацкану его фрака; одна его рука была у нее под шеей, другая на талии. Судя по его дыханию, он спал.
Неужели она окончательно стала шлюхой? Они находились на открытом склоне холма, не плотно окруженном деревьями, и спали в объятиях друг друга. И прежде чем уснуть, они занимались любовью, даже не подумав о том, что их могут увидеть. И ласкали они друг друга самым эротическим способом из всех, которые она знала доселе.
Это просто скандал.
И это было замечательно!
Она отодвинула голову, чтобы посмотреть на него, но глаза его тут же открылись, взглянув на нее сначала без всякого выражения, но потом сосредоточились на ней и улыбнулись той самой улыбкой, от которой у нее внутри все переворачивалось.
– Вы оскорблены? – спросил он. – Я не собирался вас соблазнять, Эллен. Это случилось само собой. Но ведь вы скоро будете моей женой. – И он поцеловал ее в кончик носа.
– Да, – сказала она.
Он откинул голову и посмотрел на нее.
– Почему в ваших глазах всегда появляется суровость, когда я заговариваю о нашем браке? – спросил он. – Вы не хотите выходить за меня, Эллен? Вам кажется, что вас принуждают?
Она немного помолчала.
– Мне только жаль, что сделать это нас вынуждает ребенок.
– Так вот как вы считаете! – Он нахмурился. – Вы думаете, что я женюсь на вас только из-за ребенка?
– Но ведь это так и есть, правда? И это поступок разумный, и ответственный. И я уважаю вас за то, что вы хотите так поступить, и не собираюсь отказываться, потому что это было бы эгоистично и безответственно. Просто мне жаль, вот и все.
– Я женюсь на вас не из-за ребенка. Это просто предлог.
– Предлог?!
– Я был несправедлив к вам, Эллен, и прошу прощения. Я воспользовался аргументом, который мне показался самым выигрышным, и видите – все очень хорошо получилось. Но моя уловка вызвана отчаянием.
Она с недоумением смотрела на него.
– Я думал, что у меня нет другого способа заполучить вас. Но это был недостойный поступок. Я должен сказать вам правду, я бы не хотел начинать семейную жизнь со лжи. У супругов не должно быть друг от друга тайн.
– И какова же правда?
Он искоса посмотрел на нее, смущаясь от того, что прозвучало в следующее мгновение.
– Увы, это чистый эгоизм, – сказал он. – Я люблю вас и люблю ребенка, потому что он ваш. Наш. Я любил вас всегда, с тех пор как увидел, как вы наклоняетесь над моей постелью в Брюсселе – единственная устойчивая вещь в мире бреда и боли. Но сейчас я люблю вас больше, чем тогда, потому что с тех пор мы стали еще и друзьями. Мне очень жаль, Эллен. Я знаю, что вам сейчас, когда вы только что потеряли Чарли, не нужны иные отношения. Но я не стану обременять вас своей любовью, обещаю вам.
– Я его любила, – осторожно заговорила она. – Все пять лет в моей жизни не было ничего более светлого, чем наша любовь.
– Я знаю. Я никогда не упрекну вас за ваши чувства.
– Я все еще люблю его, – сказала она. – Он – часть меня. И я никогда не перестану любить его и время от времени плакать о нем.
– Я знаю, Эллен…
– Я никогда не буду любить вас так, как я любила его.
Он кивнул.
– Но при этом я никогда не любила его так, как люблю вас.
Он посмотрел ей в глаза совершенно обескураженный.
– Я не знала, – начала она, – что любовь к двум людям может быть такой сильной, всепоглощающей – и при этом такой разной. Чарли был моим самым лучшим другом, моим братом, моим отцом, моим защитником. Да, и любовником тоже, потому что наш брак был вполне обычным и я любила его плотскую сторону – ведь так я становилась ему ближе. Я была бы счастлива с ним до конца своей жизни, Доминик. И никогда не допустила бы ничего большего, нежели смутная и невольная тяга к вам.
– Я знаю.
– А вы моя всепоглощающая страсть, окутывающая меня сеть любви. Наверное, я никогда не смогу вами насытиться. Но при всем при том это не просто плотская страсть. Когда-то я думала, что это так, и вот почему я себя презирала и ненавидела. Но это не так. Да, это страсть, это жажда вас, а не только ваших ласк. Жажда всю жизнь быть с вами и частью вас. Но я могу ответить на вашу любовь, Доминик, только в том случае, если вы согласитесь, что какая-то часть меня всегда будет принадлежать Чарли.
Он положил палец на ее нос.
– Я бы думал о вас хуже, – сказал он, – если бы полагал, что может быть как-то иначе.
Они с пониманием посмотрели друг на друга.
– Итак, Эллен Симпсон, – сказал он с улыбкой, – чувствуете ли вы себя несколько лучше от перспективы выйти, за меня замуж?
Она кивнула.
– До Рождества?
– Завтра, если хотите.
– Увы, существует такая вещь, как оглашение.
– Жаль.
– Кроме того, мне нужно отправиться в Лондон – с вами или без вас – просить у графа Хэрроуби руки его дочери. Как вы думаете, он будет очень огорчен?
Она загадочно улыбнулась:
– Вы хотите это сделать? Если ваша невеста – двадцатипятилетняя вдова и, может быть, даже не дочь ему? Как мило, Доминик. Он будет очень рад.
– А он не даст мне по уху по той причине, что его дочь беременна от меня?
Она покачала головой.
– Я думаю, он будет вам благодарен за то, что вы дали ему возможность заделаться дедом так быстро.
– Значит, я велю сделать оглашение в следующее воскресенье?
Она кивнула. На его лице появилось озабоченное выражение.
Он стремительно встал и протянул ей руку.
– Вы действительно не ощущаете нездоровья из-за вашего положения? – спросил он, привлекая ее к себе.
– Совершенно. Я никогда в жизни не чувствовала себя более здоровой.
– Замечательно, – сказал он, крепко обхватил ее за талию, поднял вверх и принялся кружить в воздухе до тех пор, пока она не закричала, задыхаясь от смеха.
– Так приятно слышать ваш смех, Эллен, – сказал он, останавливаясь и ставя ее на землю. – Я хочу наполнить всю вашу жизнь смехом.
– Интересно, перестанет ли мир бешено вертеться вокруг меня, пока я с вами? – тихо проговорила она.
– Никогда, любовь моя, – проговорил он, ловя ее губы. – Даю вам торжественное обещание здесь и сейчас, что этого никогда не произойдет.
