Свечи все еще горели. Ему не хотелось вставать и гасить их.
Он знал, что Кэтрин солгала, — как же, ею движет долг, а не желание! Однако он не понимал, зачем задал этот вопрос. Наверное, чтобы проверить, будет ли она честна с ним. А потом она вдруг проявила ту же дерзость, что и в Воксхолле. И тем самым бросила ему вызов. Она подвергла сомнению его способность пробудить в ней желание.
Джаспер улыбнулся, несмотря на то что ему было совсем не весело.
Именно в этом он мастер, именно в этом он непревзойден — в том, чтобы вызывать у женщин желание. И он должен был показать себя во всем блеске — Господи, у него же такой богатый опыт!
Он пробудил в ней такое сильное желание, что от страсти она потеряла голову. Ему не понадобилось призывать на помощь свое мастерство, ему вообще не пришлось прилагать особых усилий. И все же кое-какие усилия он приложил. Можно сказать, он с полным хладнокровием занялся своим делом, только вот холодным он не был. Он тоже сгорал от желания. Вернее, это она пробудила в нем желание.
Он взял ее, медленно и осторожно, и овладел ею полностью. Это удивило его самого. У него никогда в жизни не было девственницы. Кто-то говорил, что невозможно в первый же раз довести девственницу до оргазма.
А у него с Кэтрин все получилось.
Ну и молодчина он, черт побери!
Приятели стали бы хлопать его по плечу или по спине, встретили бы одобрительными возгласами, если бы он мог им рассказать.
Монти — непревзойденный донжуан.
Джаспер продолжал невидящим взглядом смотреть на дверь.
Однако Кэтрин Финли, баронесса Монфор, живет своим умом и имеет собственные представления о морали и собственные мечты. Возможно, ласками ему и удастся заставить ее отвлечься от всего этого, но только на время.
Он почувствовал, как она отдалилась, сразу, едва все закончилось. Она повернулась к нему спиной именно в тот момент, когда он собирался подсунуть руку ей под голову, развеселить ее, поболтать о всякой чепухе, пошутить на тему первой брачной ночи и заставить ее признать, что эта ночь стала самой приятной в ее жизни.
Убедившись, что Кэтрин спит — прошло довольно много времени, — Джаспер откинул свой край одеяла, осторожно, чтобы не разбудить ее, выбрался из кровати и нагой подошел к окну.
Если бы сейчас он был в Седерхерсте, то взял бы на конюшне лошадь и поскакал бы галопом в поля. Но здесь его поступок — бросить молодую жену, чтобы поскакать на лошади, — сочтут странным. Он останавливался в этой гостинице довольно часто, чтобы хозяин сразу понял: Кэтрин — его жена.
Он не будет подвергать ее осмеянию, которое обязательно последовало бы после такого шага. Да и он сам превратился бы в предмет насмешек.
Проклятие! Чтоб все провалились! Он не простит Кларенса за это, даже если они оба будут жариться в аду и единственным путем к спасению станет прощение.
Неожиданно Джаспер насторожился.
То ли сон Кэтрин был недостаточно крепким, то ли он, сам того не замечая, производил слишком много шума, когда вылезал из кровати, и разбудил ее. Она не издала ни единого звука и не шевельнулась, но что-то изменилось в царившей в комнате тишине, и он понял — она не спит. И убедился в этом, когда повернулся: ее глаза были открыты.
— Свечи все еще горят, — сказала Кэтрин. — Ты являешь собой занятное зрелище, если кто посмотрит в окно снаружи.
У него в голове тут же зароились тысячи ответов на ее замечание. Однако вместо этого он просто задернул шторы. Прикрыть свою наготу он не счел нужным. А Кэтрин не сочла нужным отвести от него взгляд.
— Полагаю, — проговорил Джаспер, — ты твердо уверена, что должно быть нечто большее, чем похоть.
Слова прозвучали раздраженно и осуждающе.
— А ты так не считаешь, — отпарировала Кэтрин. — В этом и заключается фундаментальное различие между нами. И нам придется научиться жить с этим различием.
— Или не придется, — сказал Джаспер. Во взгляде Кэтрин появилось удивление.
— А разве есть выбор? — осведомилась она.
— Если я не смогу спать с тобой, не чувствуя потребности любить тебя и добиться твоей любви, — ответил Джаспер, — и если ты не сможешь испытывать радость после нашей близости, тогда очень скоро мы будем спать в разных кроватях. А может, и в разных домах, так как я здоровый мужчина со здоровыми потребностями. Хотя в твоем словаре такие потребности, вероятно, называются нездоровыми. Я люблю секс.
— Да, — сказала Кэтрин. — Я в этом не сомневаюсь.
Он сел в то самое кресло, в котором вечером дремала Кэтрин. Не в его характере было злиться на женщину. Осуждать и выражать недовольство. Хорошенькое начало семейной жизни!
Джаспер предпринял еще одну попытку.
— Ты нравишься мне, — сказал он, — мне нравится твое общество, твое остроумие, я восхищаюсь твоей красотой, твое тело вызывает у меня желание. Но я не могу предложить то, что ты называешь любовью, потому что просто не знаю, что это слово значит в контексте отношений между мужчиной и женщиной. И естественно, я не могу требовать, чтобы ты полюбила меня или чтобы я тебе хотя бы нравился. Тем более после того, как тебя принудили к браку со мной. В общем, вся эта затея с семейной жизнью выглядит невозможной.
Попытка провалилась. Получилось даже хуже, чем в прошлый раз, за одним исключением: его голос звучал не так раздраженно.
— Я кое-что поняла насчет тебя, — призналась Кэтрин. — До настоящего момента я об этом даже не подозревала, и для меня это стало сюрпризом. Ты ведь не любишь себя, правда? Ты даже не нравишься самому себе.
Господь всемогущий! Джаспер непроизвольно сжал подлокотники кресла и ошеломленно уставился на Кэтрин.
— Что за чушь ты несешь? — К нему тут же вернулось былое раздражение.
— И я не ожидала услышать из твоих уст слово «невозможно», — продолжала Кэтрин. — Нормальная семейная жизнь невозможна? Любовь невозможна — с обеих сторон? Я думала, Джаспер, для тебя вопрос чести выиграть пари.
— Как мило с твоей стороны — напоминать мне о единственном пари, что я проиграл! — саркастически заметил он.
— Ты его не проиграл, — возразила Кэтрин. — Ты выбрал более смелый и достойный выход — сам же ты интерпретировал его как унижение, естественно. Но я говорю не об этом пари.
Джаспер тихо рассмеялся.
— О том, которое я заключил на балу у леди Парметер? — спросил он. — О том пари, да? О пари с одним спорщиком, без призового фонда и штрафа в случае проигрыша, без установленных сроков?
— Все это не останавливало тебя до того, как мы оказались вовлечены в скандал, — напомнила Кэтрин. — Ты был полон решимости заставить меня полюбить тебя. Именно поэтому ты и преследовал меня так настойчиво после вальса. И у тебя есть второй спорщик — я. И призовой фонд есть — я. И штраф в случае проигрыша тоже есть — потеря меня. И сроки тоже определены — отъезд гостей с загородной вечеринки.
