Осторожно ступая босыми ногами, Надя прокралась из комнаты.
Из подвала доносился какой-то странный свист, гудела чья-то сбивчивая речь… «Где кассеты? Кому ты их передавала?»
Пауза. Свистящий звук. Крик.
— А-а-а! — пронеслось по всему дому.
Надя вздрогнула. Какой ужас! Неужели это Лиза так кричит? Да, это ее тонкий голос. Он убьет Дубровинскую, и она останется один на один с этим чудовищем. Нужно скорее спрятаться, пока он не настиг ее.
Покачиваясь на дрожащих от слабости ногах, девушка побрела по коридору. Длинная рубашка цеплялась за дверные ручки — Наде казалось, что это дом, точно сторукое ужасное чудовище, не пускает ее.
— …а-а-а! — донеслось до нее совсем близко, за поворотом извилистого коридора.
Надя отпрянула назад: неужели он уже здесь, в этой части здания? Он гонится за ней!
— …а-а-а! — донеслось совсем рядом. — Кто-нибудь! Отзовитесь!
Юля-а-а! Алеша-а-а!
— Кто здесь? — Девушка боязливо сделала шаг вперед.
— Это я, Лариса! — послышался знакомый голос. — Надя, это ты? Ты на свободе?
— Да, только не кричи, — умоляюще прошептала Надя. — Тише!
— Почему? Что случилось?
— Тут такое… Лизу чуть не убили!
— За что?
— Кажется, за какие-то кассеты. Он требует, чтобы она созналась, кому передавала их. А она не признается.
Молчание за дверью. Раздраженный голос:
— Вот ненормальный… Что это ему взбрело? Она здесь ни при чем!
И вновь протяжный крик Лизы, полный мучительной боли, прокатился по дому…
— Я боюсь, он и меня убьет. Я хотела спрятаться, — испуганно пролепетала Надя, едва не теряя от страха сознание.
— Ясно, — проговорила Лариса и тут же потребовала:
— Выпусти меня!
— Как?
— Не знаю, придумай что-нибудь! Выломай дверь!
Надя с силой дернула ручку — дверь даже не шелохнулась.
— У меня сил не хватит. — Пауза.
— Слушай, а где они сейчас? — заговорщически прошептала Лариса.
— В подвале.
— Это хорошо… Ты должна мне помочь. Послушай, не перебивай! Я дам тебе карточку, ею открывается ход наверх, в бункер… Там, в ящике стола, наверху лежит пистолет. Возьми его и…
Раздалось тихое шуршание, и твердый пластиковый прямоугольник просунулся в щель.
— Хорошо, — прошептала Надя, все больше слабея от страха, — я попробую…
* * *
Отшвырнув теряющую сознание от обиды и боли Лизу, он наконец остановился, тяжело дыша. Что ж, они напрасно рассчитывают, что слезы подействуют на него! Он с пристрастием допросит одну пленницу за другой и выяснит, кто из них осмелился на преступление. И если даже они умрут после пыток, никто не узнает об этом, ни единая душа! Он уедет отсюда и вновь найдет себе новых жертв, более покладистых и менее строптивых…
Створка двери отлетела от сильного удара. Небольшой коренастый столик на гнутых ножках, стоявший за ней, рассыпался в щепы, ударившись о стену. В запале бешенства он не обратил внимания на это. Сейчас он возьмет пистолет и… Посмотрим, как запоют эти серебристоголосые птички под прицелом!
Карточка долго не могла попасть в щель: его руки еще мелко дрожали от гнева. Вскоре приглашающе щелкнул замок, винтовая лестница застонала под тяжелыми шагами. Он взбежал наверх легко, как юноша, и изумленно остановился, не веря собственным глазам.
Прямо ему в лицо пристально глядел бездонный зрачок пистолета.
Оружие сжимала двумя руками рыжеволосая девушка с широко распахнутыми от страха глазами.
— Стой, буду стрелять! — слабым голосом проговорила она,* * *
У Нади хватило сил только на то, чтобы подняться наверх и отыскать пистолет. А потом она услышала шаги на лестнице. Эти шаги все приближались, с каждой секундой становясь отчетливее и страшнее.
Она упала в кресло. Нащупала пальцем предохранитель. В голове ее крутились обрывки ненужных воспоминаний.
Однажды они с Пауком… они пошли в парк… был прекрасный весенний день… светило солнышко… он учил ее стрелять по пустым банкам… Боже, зачем эта чушь лезет ей в голову?
Шаги все приближались.
— Стой, буду стрелять! — тихо проговорила она, и пистолет опасно дрогнул в ее руках. Но не от страха, а от напряжения.
Она увидела перекошенное лицо с бешено сверкающими глазами. Еще недавно она находила это лицо приятным, целовала его и даже строила кое-какие далеко идущие планы…
Но теперь оно казалось ей просто отвратительным!
— Надюша! Что ты! — остановившись, воскликнул он хрипловатым голосом, стараясь придать ему ласковое звучание. В его голове вертелась одна мысль: значит, это она. Это она совершила хитроумную аферу с кассетами! Она обвела его вокруг пальца!
А он считал, что она недостаточно умна, чтобы разыграть такую комбинацию… Усилием воли он смягчил голос и даже заставил себя улыбнуться.
— Ну у тебя и шутки… Ну ты даешь, Надюша! — И сделал осторожный шаг вперед.
— Стой на месте! — Ее голос требовательно окреп.
— Неужели ты выстрелишь? Ха-ха! Да ведь ты же не умеешь стрелять! — натужно рассмеялся он и сделал еще один микроскопический шаг. — Ну, брось дурить, что за шутки!
— Это не шутки.
— Ладно, давай договоримся по-хорошему. Ну, может быть, я перегнул палку, и ты испугалась… Ты же испугалась, да? Моя бедненькая рыжая киска! Мой маленький рыженький котенок испугался… Ты же знаешь, я никогда и ни за что не причинил бы тебе вреда… Давай договоримся: ты отдашь мне пистолет, а я за это позволю тебе вернуться домой, в Москву. Хочешь? Сядешь в вертолет — и ту-ту. — Он заговорил с ней сюсюкая, точно с маленьким ребенком. И протянул вперед руку.
— Нет, ты отпустишь всех, — промолвила она, упрямо мотнув головой, — а потом поговорим.
— Ну, зачем это тебе? — натужно улыбнулся он. — Ведь ты получишь то, чего так хотела. Ты получишь свободу. Одна из всех!
И он сделал еще один шаг вперед.
— Стой!
Он бросился на нее, пытаясь выбить из рук пистолет, и, пока его тело, точно в замедленной съемке, летело в прыжке, она успела нажать курок…
* * *
После долгого полета над сверкающим от солнца морем, сверху похожим на расплавленный металл, плещущийся в чаше далеких берегов, вертолет приблизился к земле. Сверху остров выглядел пустынным и необитаемым. Кузовлев отметил про себя, что сейчас он выглядит гораздо более запущенным, чем в последний раз, когда он был здесь с архитектором Дино Чентурой. Еще бы, ведь шесть месяцев прошло… Целых шесть месяцев!
