Он взял ее руки в свои и крепко сжал.
— Он тебе нравится?
Маргарет сама была на грани слез и только кивнула.
— А ты — ему, — сказал Стивен. — Я уверен в этом. Он полюбит тебя, Мэг. Вот увидишь. Как можно знать тебя и не полюбить?
— Ты, случайно, не предвзято настроен? — поинтересовалась она с улыбкой. — Ах, Стивен, я так люблю всех вас. Всегда любила и буду любить. Но сейчас мне надо ехать на венчание, и я не хочу опоздать.
Он хмыкнул, взял свою шляпу и предложил ей руку.
Подъехав к церкви, Маргарет была спокойна и сознавала, что выглядит наилучшим образом. Она отказалась от наряда ярких цветов, на каком настаивала леди Карлинг, и выбрала платье из кремового атласа и кружев, с высокой талией и простого фасона, но скроенное таким образом, чтобы подчеркивать достоинства ее фигуры. На голове у нее была надета соломенная шляпка, украшенная белыми бутонами роз.
Она и Стивен направились в церковь.
Внезапно паника охватила Маргарет. А что, если его нет там? Что, если он даже не опоздал? Что, если он вообще не придет?
Но это были недостойные мысли. Она вполне доверяет ему, чтобы не опасаться, что он бросит ее сейчас. Она отмела все страхи даже раньше, чем вошла в церковные двери и поняла, что церковь полна народу и никто не кажется обеспокоенным или чересчур взволнованным. Все головы повернулись в ее сторону, а священник, стоявший в конце прохода, сделал знак рукой. Два джентльмена, сидевшие впереди, встали и повернулись к ней лицом.
Один из них был Константин. Другой — граф Шерингфорд.
Ее жених.
Маргарет замерла, устремив на него взгляд, пока Стивен расправлял подол ее платья сзади. Он выпрямился и предложил ей руку.
Она никого больше не видела. Все атрибуты свадьбы казались ей незначительными, несмотря на уверения Кейт о важности воспоминаний. Не важно, сколько народу здесь собралось: десяток или две сотни. Она выходит замуж, и в глубине церковного прохода стоит ее жених, наблюдая за ее приближением.
Именно тот мужчина, который ей нужен, поняла она со всей ясностью и улыбнулась ему, ощутив прилив счастья.
Он улыбнулся в ответ, и впервые ей пришло в голову, что на самом деле он очень хорош собой — высокий, стройный, темноволосый, со сверкающими черными глазами и выразительными чертами лица, хотя и далекими от классических.
Улыбка смягчила его лицо. А ведь он — добрый человек. Будь иначе, разве доверилась бы ему несчастная женщина, страдающая от жестокого обращения? Это к нему она пришла, оказавшись в отчаянном положении. Он любит своего сына больше всего на свете, потому что ребенок нуждается в нем, в его заботе и привязанности.
Это был неподходящий момент для подобных откровений.
Она выходит замуж за доброго человека. И этого достаточно, подумала Маргарет, двинувшись к нему с надеждой в сердце.
Через некоторое время Стивен вложил ее руку в руку лорда Шерингфорда, и они вместе повернулись лицом к священнику.
Церковь затихла.
За ее спиной находилась половина высшего света. Но это не имело особого значения. Она там, где она хотела быть, с мужчиной, за которого она хочет выйти замуж. И тот факт, что она его почти не знает, что они знакомы всего лишь две недели, тоже не имеет значения.
Как-нибудь все образуется.
«Господи, сделай так, чтобы все образовалось!»
— Возлюбленные мои, — начал священник.
Все действо оказалось ужасно публичным. Хотя большую часть брачной церемонии они стояли спиной к собравшимся, Дункан почти физически ощущал жадное любопытство, с которым они наблюдали за бракосочетанием самого скандального члена светского общества с одним из самых респектабельных.
Так же жадно они будут наблюдать за ними потом, в ожидании очередного скандала.
Маргарет Хакстебл верила в судьбу, и у него самого возникло странное убеждение, что вся его жизнь была прелюдией к тому моменту, когда они столкнулись в дверях бального зала.
Но он совсем не знает ее.
И не имеет представления, как сделать ее счастливой.
Он женится ради Тоби. Если бы не ребенок, он не стал бы этого делать и находился бы сейчас вдали от Лондона, подыскивая работу. Если бы он думал только о себе, то вообще не приехал бы в Лондон и не стал бы умолять деда вернуть ему Вудбайн.
— Объявляю вас мужем и женой, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь, — провозгласил священник, и все закончилось.
Похоже, он умудрился пропустить собственную брачную церемонию. Но это не важно. В любом случае он теперь женатый человек. Он женат на Маргарет Хакстебл, вернее Маргарет Пеннеторн, графине Шерингфорд.
Ах, Тоби.
Через несколько минут, поставив подписи в регистрационной книге, они двинулись рука об руку назад по церковному проходу, отвечая на улыбки и слезы своих родственников и на любопытные взгляды остальных гостей. Впрочем, единственными людьми, кого Дункан по-настоящему видел, были его мать, с блестевшими от слез глазами, и его дед, сидевший во втором ряду, яростно хмурясь, но точно так же, как он обычно хмурился, роясь в своих карманах в поисках шиллинга для подарка.
А потом они вышли на солнечный свет, к приветственным крикам толпы и веселому перезвону колоколов.
Дункан взглянул на свою жену, державшую его под руку. Каждый раз, когда он видел ее, она казалась красивее, чем прежде. Но сегодня действительно так и было.
— Ну, Мэгги, — сказал он.
— Да, лорд Шерингфорд? — отозвалась она.
— А вот это надо исправить, — усмехнулся он. — Пора тебе называть меня по имени, раз мы женаты.
— Дункан, — послушно сказала она.
— Пойдем, — улыбнулся он и повел ее к открытой четырехместной коляске, которую прислал его дед по случаю бракосочетания.
Подойдя ближе, он увидел, что коляска украшена разноцветными лентами и бантами и даже парой старых башмаков, привязанных сзади. Вокруг толпился народ, включая шутников с горстями цветочных лепестков, которыми они забрасывали новобрачных, приветствуя их озорными выкриками.
Дункан узнал в них своих многочисленных кузенов и приятелей, соратников его детских и юношеских проказ.
Похоже, он действительно вернулся в их ряды.
Его горло странным образом сжалось, словно он готов был расплакаться.
Его новобрачная рассмеялась, когда он подсадил ее в коляску, а затем уселся рядом среди ярких лент и бантов. Ее платье было усыпано цветочными лепестками. Дункан взял кошелек с монетами, лежавший сбоку его сиденья, и принялся бросать их горстями в толпу.
Из церковных дверей еще выходила публика, когда коляска тронулась, покачиваясь на рессорах и гремя привязанными сзади башмаками.
Мэгги вложила свою руку в его ладонь просто так, без всякой видимой причины.
