Ей следовало бы согласиться только на один танец. Но его голубые глаза улыбались, а адвокат пообещал всего две недели, и хотя сам признался, что срок может растянуться до месяца, все равно, получив деньги, она навсегда покинет Лондон, найдет себе красивый домик в безвестной английской деревушке и больше никогда не увидит графа. И никогда не появится в обществе.
— Благодарю вас, — кивнула она и вспомнила, как всего неделю назад стояла в таком же зале, оценивающе разглядывая джентльменов, перед тем как выбрать добычу.
А вот теперь крохотный уголок ее сердца всегда будет принадлежать ему.
Господи, как же она глупа!
— Пойдем? — спросил Уэсли, и Кассандра увидела, как пары уже собираются в центре зала.
Однако вечер не обошелся без неприятностей.
Мистер Хакстебл подошел к Кассандре задолго до того, как музыканты заиграли танец. Похоже, ему нужно было с ней поговорить без посторонних ушей.
Они остановились посреди зала, и Кассандра невольно восхитилась красотой этого человека. Даже слегка искривленный нос его не портил. Немало женщин не смогли бы перед ним устоять. Но она к их числу не принадлежала. Ей не нравились смуглые мрачные мужчины, окруженные аурой опасности. И она была искренне рада, что не выбрала его на прошлой неделе. Удалась бы ей затея? Смогла бы она соблазнить его и заставить потерять голову до такой степени, что он добровольно согласился бы платить деньги?
— Надеюсь, мне не придется ходить вокруг да около, дабы сказать все, что я желаю вам сказать? — осведомился он.
О, он действительно крайне опасен!
— Разумеется, нет. Предпочитаю откровенный разговор. Полагаю, вы хотите, чтобы я оставила в покое вашего кузена. Необходим кто-то сильный, хмурый и надежный, чтобы защитить его и отпугнуть меня, злую ведьму? Хотя я всегда считала, что задача дьявола — не оберегать, а губить невинных.
— Действительно откровенно, — улыбнулся он, как ей показалось, вполне искренне. — Но Мертон не слабак, леди Паджет, хотя многие так считают. В отличие от некоторых мужчин он не чувствует необходимости выпячивать свои мускулы и раздувать грудь, чтобы доказать силу и отвагу. Но вы его выбрали, считая, что он слаб?
— Я? Выбрала? — надменно обронила Кассандра.
— Я видел, как вы столкнулись с ним в бальном зале Маргарет.
— Случайно.
— Преднамеренно.
Кассандра вскинула брови и принялась обмахиваться веером.
— Не считаете, что это не ваше дело?
— Когда проигрываешь в споре, наилучшая, а возможно, единственная стратегия — прибегнуть к банальности, — усмехнулся Хакстебл.
Неужели музыканты никогда не закончат настраивать инструменты? Неужели танцоры никогда не соберутся в центре зала? Сколько любопытных следит за их беседой?
Кассандра растянула губы в улыбке.
— В каком родстве вы состоите с семьей лорда Мертона, мистер Хакстебл? — поинтересовалась она.
— Он вам не говорил? Я его грозный, злой и очень подлый троюродный брат, леди Паджет. Злодей, которому суждено ненавидеть всех окружающих и всегда стремиться причинить им зло. Моим отцом был граф Мертон, а я его старший сын. К несчастью для меня, моя мать сбежала в Грецию, узнав, что носит ребенка, а к тому времени как ее отец — мой дед — с воплями и проклятиями, изрыгая огонь и серу, притащил ее обратно и потребовал, чтобы граф исправил содеянное или приготовился пожинать последствия своего греха, мое терпение лопнуло и я решил появиться на свет двумя днями раньше, чем счастливая парочка пошла к алтарю. Так что ни у кого не появилось сомнений в незаконности моего рождения. К сожалению, все мои братья и сестры либо рождались мертвыми, либо умирали почти сразу же. В живых остался самый младший брат, который, по словам моего отца, был полным идиотом. Но после смерти отца он стал графом и, к сожалению, умер, не дожив дня до шестнадцатилетия. Титул перешел к Стивену.
Кассандра распознала целый океан боли и горечи в коротком, деланно-легкомысленном изложении, но история была рассказана не с тем, чтобы завоевать ее сочувствие, поэтому она не позволила себе его выразить.
— Удивительно, — заметила она, — что вы его вовсе не ненавидите. А ведь он получил то, что должно было стать вашим. Ваш титул, ваш дом, ваше состояние.
К ним присоединились другие пары.
— Да, — согласился он, — это удивительно.
— Но почему вы не питаете к нему ненависти? — допытывалась она.
— По очень простой причине. Я знаю кого-то, кто любил бы его, и сам люблю этого кого-то. — Он не объяснил подробнее, хотя Кассандра ждала. — Надеетесь, что Стивен женится на вас? — вдруг спросил он.
Кассандра тихо рассмеялась:
— На этот счет можете быть спокойны. Я не собираюсь посягать на свободу лорда Мертона. Мне известно, в какое рабство попадают замужние женщины, и одного раза оказалось вполне достаточно, благодарю вас.
Теперь их очень легко могли подслушать. Кругом были люди. Музыканты замолчали, готовые заиграть мелодию первого контрданса.
— Может, поговорим о погоде? — предложила она.
Хакстебл негромко хмыкнул:
— Бури, землетрясения и ураганы? Вполне безопасные темы.
Глава 17
Стивен никак не мог определить цвет платья Кассандры: то ли красный, то ли ярко-оранжевый. Наверное, что-то среднее. Ткань переливалась в свете свечей и казалась ему совершенно великолепной. Низкий вырез платья и завышенная талия подчеркивали красоту груди. Юбка падала мягкими складками, облегая изгибы бедер и длинных ног. Медные волосы были высоко подняты. Несколько легких прядок обрамляли лицо.
Кассандра всегда держалась гордо и неприступно, но сегодня выглядела почти счастливой и совсем не походила на таинственную даму со скандальной репутацией.
Все ее танцы буквально расхватали. Она даже танцевала с Коном, улыбалась ему и беседовала каждый раз, когда па контрданса сводили их вместе.
Стивен тоже не пропустил ни одного танца. Приглашал молодых леди, дебютанток нынешнего сезона, которые даже не могли скрыть своего интереса к нему. Впрочем, Стивен был лишен тщеславия. В конце концов, он один из самых завидных женихов Англии. Он учтиво разговаривал с ними, улыбался и уделял каждой все свое внимание.
Но при этом постоянно думал о Кассандре.
Теперь он уже не был уверен, что когда-нибудь его жизнь вновь станет нормальной, что бы это ни значило.
Он не мог дождаться вальса, последнего танца перед ужином, и боялся, что это время никогда не настанет.
Но он должен быть осторожным. Не сделать чего-то опрометчивого, о чем станет жалеть до конца жизни.
Он еще не готов к браку. Ему всего двадцать пять. И он твердил себе, что до тридцати лет не станет размышлять о женитьбе. И даже потом не будет торопиться и выберет ту, которая полюбит его, а не титул и богатство. Ту, которой он будет восхищаться, а может, даже полюбит.
